Джозеф Дэйвис - Посол к Сталину

Великие силы существуют здесь, и еще большие силы находятся здесь в процессе становления. Они неизбежно будут иметь далеко идущие последствия. Имею честь оставаться, сэр, с уважением, Джозеф Дэйвис.

6-е апреля – 5-е июля 1938-го.

Советское искусство и художники.

Москва, 6-е апреля 1938-го.

Мисс Эмлен Найт Дэйвис.

Дорогая Бижу!

Мы находим большое удовольствие и исключительный интерес в посещении различных национальных выставок и спектаклей, характерных для зимы в Москве, столице страны. Было несколько прекрасных выставок Советского искусства из разных республик.

Каждая из них была типична для той местности, откуда она приехала: от бахчевых и тропических пейзажей Бухары до ледяных пустошей арктической Сибири. Не меньший интерес среди этих выставок вызвала выставка искусства Советских женщин.

Она охватывала картины маслом, акварели, всевозможные ремёсла, а также скульптуру. Здесь мы нашли оригинальную модель прекрасной фигуры мужчины и женщины, которая венчала Советское здание на Парижской выставке прошлым летом. Она столь же необыкновенна и прекрасна в рельефной миниатюре, как и в своих великолепных размерах в Париже.

(Примечание Мемуариста. Как Вы помните, речь идёт о статуе Мухиной "Рабочий и Колхозница".)

Крупнейшая российская скульптор.

После этой выставки мы договорились навестить мадам Мухину, скульпторшу. Бесценный Бендер довез нас до района, где она живет. Мы нашли её студию в старом доме. Несмотря на свое отчаянно обветшалое состояние, студия всё еще сохраняла остатки великой красоты и достоинства французского стиля.

Мадам Мухина – красивая женщина лет сорока, с прекрасной головой и красивыми глазами. Её муж, одетый в русский халат, принял нас вместе с ней, как и её сын двадцати одного года, который, к нашему удивлению, довольно хорошо говорил по-английски.

Мы провели очень интересные два часа в студии и её мастерской. Как и все великие люди, она очень проста. Она, безусловно, создаёт скульптуры тектонического масштаба.

Она показала нам несколько моделей, подготовленных для декоративных подступов к новым мостам, которые строятся здесь, в Москве (всего их одиннадцать, все обещали закончить к первому мая и, несомненно, закончат). Воображение и красота, которые характеризуют эти планы, были поистине захватывающими.

Конечно, все эти эскизные статуи были чисто символическими. Итоговые статуи будут иметь высоту около 150 футов и будут установлены на опорных подходах к мосту, а также в центре. Некоторые из них создают своего рода стадион в центре моста, с декоративными бассейнами, все спроектированы не только для красоты, но чтобы обеспечить амфитеатры для публичных выступлений и других представлений на открытом воздухе.

(Примечание Мемуариста. Действительно, скульптор Мухина работала в это время над целой скульптурной группой для Большого Москворецкого моста. По проекту, мост должны были украсить скульптуры: «Гимн Интернационалу», «Пламя Революции», «Море», «Земля», «Плодородие», «Хлеб».

К сожалению, Война не дала завершить эти грандиозные замыслы. Успели отлить только скульптуру "Хлеб". Часть других скульптур были воссозданы по эскизам уже после её ухода.

Большой москворецкий, кстати, мост с трудной судьбой. Именно на нём приземлялся во времена разгула демократии Маттиас Руст на своём летающем драндулете. На нём же застрелили Бориса Немцова. Продолжаем.)

Она показала нам несколько небольших моделей своих статуй. Особенно красивы оказались "Северный ветер" и "Упавший Икар". Они с Марджори стали большими друзьями, и прежде чем мы закончили, она пообещала сделать для меня мраморный бюст головы и плеч Марджори.

Я был очень рад этому. Я уверен, она создаст чудесную вещь, потому что в необычной степени воплощает идеализм в своей работе. Это был очень интересный визит.

На прошлой неделе азербайджанские художники проводили свои выставки в столице страны, и внешнеполитическое ведомство очень любезно помогло нам попасть на публичные выступления. Другим вечером мы смотрели представление народных танцев в дворянском собрании (старинном аристократическом офицерском клубе, где также проходили судебные процессы).

Это был первый раз, когда Марджори увидела интерьер. У нее захватило дух – величественный и красивый широкий коридор и широкие лестницы, красота Веджвудского орнамента на бело-голубых стенах, благородные пропорции комнат и особенно прекрасное освещение произвели на неё сильное впечатление.

Танцы тоже были необыкновенными. Это был, конечно, лучший вид народных танцев, который можно было найти в России, и танцы ставились людьми из разных уголков страны. Как обычно, темп был очень быстрым, ловкость и координация движений – замечательными, а очарование всего этого, вместе с красочными костюмами, грацией и молодостью танцоров, делало его очень приятным.

Гранд Опера из провинции.

Вчера вечером ходили смотреть оперу, поставленную труппой из Азербайджана. Она была поставлена в филиале Большого театра, которого мы раньше не видели. Но даже по контрасту с Большим театром, этот оперный театр был бы замечательным.

Он большой и довольно внушительный. В оркестре и актёрском составе было около трёхсот человек. Я насчитал около шестидесяти человек в оркестре и подсчитал, что в разное время на сцене было около двухсот человек.

Это была постановка местной оперы – "Кёроглы", что означает "сын слепого". Это была характерная история о притеснении народа верховым Ханом, который ослепил своего табунщика, потому что тот не дал ему коня, которого он желал, и о мести сына, который стал разбойничьим вождём народа. Спектакль получился очень интересным и уникальным.

(Примечание Мемуариста. Кёроглы на тот момент только-только взошла на подмостки. Впервые это творение Гаджибекова и Исмайлова было поставлено в Баку только в апреле 1937-го. В Москве её впервые показали как раз на той декаде азербайджанского искусства в апреле 1938-го, на которую пригласили посла. После этого замечательную оперу много ставили как в Москве, так и в республиках. Продолжаем.)

Это напомнило мне, как по случаю большого приема, который мы давали в другой вечер, весь дипломатический корпус чуть не онемел от изумления из-за того, что на вечеринку пришли шестьдесят или семьдесят выдающихся русских. Всё это были люди, прославившиеся в театральных постановках, музыке, литературном творчестве или официальной жизни.

Они присоединились к танцам в большой столовой, которая была превращена в бальный зал, и, казалось, хорошо провели время. Очень многие из них спрашивали меня о тебе и были так заинтересованы в том, чем ты занимаешься. Здесь все знали о твоих курсах в Московском университете и все говорили о тебе очень интересные и милые вещи.