Мунго Мелвин - История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

Как проницательно заметил британский обозреватель конца XIX в., специализирующийся на военно-морской тематике, сэр Джон Синклер, «военно-морская мощь не создается за один день, а приобретенную, ее невозможно сохранить без значительных усилий и неусыпного внимания» [259] Sir John Sinclair . Thoughts on the Naval Strength of the British Empire (1782), цит. в: Roger Knight . Britain Against Napoleon: The Organization of Victory 1793–1815. London: Allen Lane, 2013. P. 21. Я благодарен автору за разрешение повторно использовать эту цитату и за его советы относительно военно-морского флота и стратегической обстановки того периода. . То, что относилось к Королевскому флоту, в равной степени было справедливо и для российского, в том числе Черноморского флота. Во второй четверти XIX в. Севастополь пережил период бурного развития, по мере того как удовлетворялись потребности базирующегося в нем флота, а береговые укрепления были значительно усилены. На первом этапе капиталовложения российского правительства были невелики, а рост, соответственно, медленным. Однако с середины 1830-х гг. темп строительства вырос, а траты на военные и военно-морские нужды увеличились. Главной причиной повышенного внимания, уделяемого Севастополю, был возможный риск нападения со стороны британского флота — в противоположность турецкой угрозе, которая значительно ослабла после окончания Русско-турецкой войны в 1829 г. и заключения Ункяр-Искелесийского мирного договора.

В конце XVIII и в самом начале XIX в. Черноморский флот был бедным родственником своего старшего, более многочисленного и лучше оснащенного собрата на Балтике. Помимо меньшей численности боевых кораблей и вспомогательных судов южный флот, первоначально в пять раз меньше северного, страдал от отсутствия вспомогательной военно-морской инфраструктуры [260] В 1787 г. Черноморский флот состоял из пяти линейных кораблей и 19 фрегатов (всего 24 боевые единицы); в 1788 г. в составе Балтийского флота было 23 линейных корабля и не менее 130 фрегатов (всего 153 судна). . По мере того как Россия укрепляла свои позиции на юге, усиливался и Черноморский флот. Например, с 1826 по 1858 г. для Черноморского флота построили восемь кораблей «первого ранга» (со 110–135 пушками), тогда как для Балтийского — только пять [261] Tredea and Sozaev . P. 293. . Накануне Крымской войны Черноморский флот не только увеличился до двух третей балтийского собрата (35 против 53 боевых кораблей размером с корвет и больше) [262] Тотлебен . T. I. Ч. 1. С. 22. , но и усилился благодаря улучшившейся материально-технической базе, подготовке моряков и командования. Этот прогресс в первую очередь обусловлен деятельностью Михаила Петровича Лазарева, опиравшегося на достижения своего предшественника.

Алексей Самуилович Грейг много сделал для Николаева, а имя Лазарева навечно связано с развитием Севастополя. Михаил Петрович поступил в Морской колледж Санкт-Петербурга в возрасте двенадцати лет и в 1803 г. вошел в число тридцати лучших кадетов, которые выразили желание и были отобраны для прохождения практики в Королевском флоте Великобритании. Ходили слухи, что он, будучи гардемарином, участвовал в Трафальгарском сражении в 1805 г. [263] Автор не нашел свидетельств, подтверждающих заявление Фреда Т. Джейна (The Russian Imperial Navy. P. 709), что Лазарев присутствовал при Трафальгарском сражении, однако на это обстоятельство указывает и Сеймур (P. 91); разумеется, одно утверждение может быть следствием другого. Несмотря на то что в книге: Philip Longworth , Russia’s Empires. Their Rise and Fall from Prehistory to Putin (London: John Murray, 2005). P. 209, — утверждается, что Лазарев служил гардемарином на корабле «Виктория», его имени нет в списке, приведенном в Colonel Robert Holden Mackenzie . The Trafalgar Roll. London: George Allen, 1913. В этой подробной работе упомянуты только два русских гардемарина, Николай Кораваев с «Бельиля» и Александр Куломзин с «Эвриалуса». . По возвращении в Россию три года спустя Лазарев служил на корабле «Всеволод». 26 августа 1808 г. в Финском заливе он сражался против своих бывших товарищей по оружию, двух 74-пушечных кораблей британского балтийского флота («Кентавр» и «Имплекабл»). Захваченный на борту «Всеволода», который впоследствии был выведен из строя, Лазарев короткое время провел в плену [264] Оперативную обстановку и подробности этого боя см. в: Tredea and Sozaev . P. 71–72. Однако об участии в бою Лазарева в этой работе не упоминается. . Несмотря на этот неприятный эпизод, он сделал блестящую карьеру в российском флоте. Признанный одним из самых талантливых мореплавателей своего поколения, Лазарев совершил не менее трех кругосветных путешествий (1813–1816, 1819–1821 и 1822–1825 гг.); во время второго путешествия, в 1820 г., он стал одним из первооткрывателей Антарктиды [265] В экспедиции 1819–1821 гг., которую он готовил, Лазарев был заместителем капитана Фабиана Готтлиба (Фаддея Фаддеевича) фон Беллинсгаузена, остзейского немца, который служил на российском флоте, знаменитого картографа и исследователя. Лазарев командовал шлюпом «Мирный», а Беллинсгаузен — шлюпом «Восток». Корабли экспедиции обогнули Антарктиду. . Не меньшее искусство он проявил и в военном деле. Будучи капитаном «Азова», флагмана контр-адмирала Логина Петровича Гейдена, командовавшего эскадрой Балтийского флота, он отличился в Наваринском сражении. В то время на «Азове» служили лейтенант Павел Нахимов, гардемарин Владимир Корнилов и кадет Владимир Истомин, знаменитые адмиралы времен Крымской войны. За уверенные действия в Наваринском сражении Лазарев был произведен в контр-адмиралы; он руководил блокадой Дарданелл в 1828–1829 гг. и, о чем упоминалось выше, демонстрацией мощи русского флота в проливах в 1833 г.

В 1832 г. Лазарев получил назначение начальником штаба Черноморского флота, а в 1834 г. — главнокомандующим и губернатором Севастополя; на этих постах он проявил себя внимательным наставником и энергичным реформатором. Он продолжал следить за карьерой Нахимова, Корнилова и Истомина. Эти три человека стали олицетворением высоких стандартов командования, искусства навигации и активного стиля морского сражения, которых Лазарев, продолжая традиции Ушакова, требовал от подчиненных. Все три офицера героически погибли во время обороны Севастополя в 1854–1855 гг. Как и Лазарев, они похоронены в соборе Св. Владимира в самом сердце города — этих четырех адмиралов почитают как героев российского флота.

Успехи Лазарева на море несомненны, но на суше оставалось еще много работы. Русские историки военно-морского флота подчеркивают, что Лазарев, несмотря на усилия своего предшественника, безжалостно критиковал низкие, по его мнению, стандарты строительства боевых кораблей Черноморского флота. Исследователи отмечают, что в период своего командования флотом Лазарев много сделал для развития инфраструктуры, усиления контроля качества и внедрения технических новинок [266] Это описание адмирала Лазарева и Черноморского флота основано на: Tredea and Sozaev . P. 105, — и дополнено биографическими подробностями из работы А. А. Черноусова «Адмирал М. П. Лазарев». . В частности, Лазарев стремился использовать на флоте энергию пара. В 1815 г. в России, в Санкт-Петербурге, построили первый пароход, гражданское судно под названием «Елизавета». В 1836 г. был спущен на воду первый колесный фрегат, «Богатырь», вооруженный двадцатью восемью 24-фунтовыми пушками, что позволило России временно опередить Королевский флот: подобный корабль, «Горгона», появился у Британии только через год [267] Его более крупный собрат «Циклоп» (1839) участвовал в бомбардировке Севастополя 17 октября 1854 г. . Более того, у России не было такой промышленной базы, как у Англии или Франции, чтобы обеспечить быстрый прогресс в этой области. Если британские и французские верфи постоянно увеличивали количество спускаемых на воду гражданских и военных кораблей на паровой тяге, то Россия сосредоточила свой скромный арсенал самостоятельно построенных пароходов на Балтике.