Владимир Ткаченко-Гильдебрандт - Мистические культы Средневековья и Ренессанса

Вместо офитических оргий, изображенных на кубке из Имперского кабинета, на иллюстрации F наблюдаем иные не менее развратные оргии, очевидно связанные с аналогичным органом, представленном на клинообразной вазе, который разрывается последней фигурой с помощью ножа. Один из посвященных садится верхом на козла и его убивает ножом, который держит в руке.

На противоположной стороне второй шкатулки (иллюстрация I) телец поставлен на алтарь; то, что двое присутствующих держат в руках может оказаться нечто вроде гремучей змеи; обод, возможно, является слишком знаменитым поясом. Первая фигура справа держит в правой руке развернутый свиток, на котором есть рисунок птицы, предстающей, вероятно, птицей Минервы, свидетелем крещения Мудростью, Baphometou (греч.); левой рукой он держит крест Ансата, символ божественной жизни, in signum Baphometis , то, что носят идолы на лбу и в руках ( Каменоломни Востока, иллюстрация I): это истинный гностический ключ , герма Гора, водрузившего крест перед Софией, которая продвинулась в плероме или божественной полноте. У подножия алтаря лежат бубен и пара гармоней – музыкальные инструменты, необходимые для мистерий этих сектантов. Видно, что участники мистерий греются (иллюстрация F) над пылающей чашей. На одной из узких сторон второй шкатулки (иллюстрация H) нам бросается в глаза посвящаемый, распростершийся над горящей печью. Горящий очаг виден также на барельефе одной из шкатулок Имперского кабинета Вены (иллюстрация K), но без человека сверху; хотя на первой шкатулке господина герцога де Блакаса посвящаемый посажен двумя служками на очаг или печь, над которой нет больше огня, но которая должна быть горячее, судя по гримасе посвящаемого. Здесь нельзя думать о всеобщем потрясении, представлявшемся столькими гностиками как конец света [903]. Состояние наготы, в каковом находятся все посвященные, достаточно ясно показывает, что это адамиты-кочегары , чьи оргии возобновлялись во все времена оголтелой распущенностью и которые обогревали места своих греховных собраний. Святой Епифаний говорит, что они зажигали огонь в банных печах, чтобы обогреть тех, кого принимали в свои сборища. Печь весьма четко представлена на иллюстрации C [904].

Обогревание, показанное также на первой иллюстрации к Mysterium Baphometis revelatum, фигура 14 , и совершаемое иерофантом, держащим посвящаемого своими руками над пылающей чашей, являлось истинным крещением огнем [905] в противоположность водному крещению, изображенному на противоположной стороне той же самой шкатулки (иллюстрация G) в присутствии птицы Мудрости.

Оба крещения водой и огнем имели очевидное отношение к испытаниям водой и огнем в мистериях Митры, где эти таинства сохраняются в почитании быка или тельца, солнца, луны и т. д. Тайна этих испытаний прославлялась и в наши дни в Волшебной Флейте Моцарта. Следы ритуала Митры видны еще на иллюстрации C: в стороне от обогреваемого на банной печи посвящаемого находится бык или телец, которого пытаются крестить в чане, а другого быка уносят на плечах. Это та же самая фигура, которая встречается на памятниках Митры, как и на иллюстрации E.

На противоположной стороне этой же шкатулки (иллюстрация E) воспроизводится нечестивое поклонение бафометической статуе посвящаемыми в кошачьих масках; фигура с зубчатой короной на голове (та же самая, что и на иллюстрации A) должна представлять истинного магистра или наставника , подлинного иерофанта этих отвратительных мистерий: его рука теряется в безобразных делах, результат которых должен упасть на землю; его служка несет поднос с тремя вазами в форме графина (carafe), название которого со многими другими пришло из арабского во французский язык [906].

Нам остается объяснить еще скульптуры двух узких сторон первой шкатулки. С одной стороны (иллюстрация D), здесь присутствуют телец или бык и ваза, в которой просвиры уничтожались пламенем. Известно, что в мистериях Митры признавались таинства Евхаристии [907], Крещения и Конфирмации : их же оскверняли офиты на своих собраниях [908]. На изображении, кажется, представлена евхаристия гностиков Средневековья, обвиняемых буллой папы Григория IX, в похищении облаток и бросания их в отхожие места. В общем, то, что отмечается на гностических скульптурах Средневековья, несет печать отвратительного распутства и профанации всего самого священного, чему учила религия.

Однако гнозис имел притязания учить путям истины и спасать своих адептов от опасностей этого мира. Так, мы видим торжество гнозиса, представленное на стороне, противоположной предыдущей части первой шкатулки (иллюстрация B). Там великий магистр или иерофант, облаченный в праздничное одеяние, привлекает к себе детей, один из которых сидит верхом на крокодиле; это тот самый крокодил (на барельефах шкатулки из Имперского кабинета, иллюстрация K, 4), у которого гностики вырвали ребенка и который поставлен на место дракона, представлявшего, как нам сообщает Святой Епифаний, создателя мира (Йалдабаофа), затем поглотившего всех, кто не являлся гностиками, возвратив их через хвост [909]. Эта картина часто повторялась на храмах Средневековья, а именно: на церкви тамплиеров в Шёнграбене в Австрии, на барельефах фасада Домского собора в Ферраре и на других.

Великий магистр или гностический иерофант, призывая к себе детей и спасая их от пасти крокодила, символа мира или Йалдабаофа, его создателя, чествует здесь свое торжество и увенчан гением, держащим в руке позвоночный столб, по-видимому, принадлежавший самому крокодилу. Другой слуга держит в своих руках дышло и топор, символы управления и исполнительной власти [910]. То, как слуга держит здесь в руке позвоночный столб, видно на одном из гностических медальонов, опубликованных мной в Mysterium Baphometis revelatum (иллюстрация V, № 85), только там Mete держит левой рукой скелет животного, судя по всему, льва, с возвышающимся на нем черепом человека. Лев и дракон, замененный здесь крокодилом, являлись эмблемами врагов секты [911] – королей и церкви, всегда противостоявших этой разрушительной для всякого порядка, для всякой религии и для всякой морали доктрине.

Чтобы здесь не повторяться, я должен отослать читателя к Mysterium Baphometis revelatum , где разъяснение гностических символов Средневековья, сохранившихся до наших дней в ритуалах франк-масонства, было дано благодаря их собственным памятникам. Приверженцы масонских лож и панегиристы тамплиеров будут тщетно восставать против этих памятников, совершенно согласующихся с обвинениями, выдвинутыми против стадингиан и тамплиеров; они не сумели бы отрицать идентичность символов, ни дешифровать каким-нибудь наиболее удовлетворительным способом арабские надписи, которые, пусть более или менее искаженные, но во всем соответствующие сказанному по существу: