Владимир Ткаченко-Гильдебрандт - Мистические культы Средневековья и Ренессанса

Как бы ни было много обвиняемых, именно в этом столь многочисленные и согласованные документы эпохи не позволяют усомниться. Но должно ли верить, что эти виновные слушались не индивидуальных искушений, но главному и секретно навязанному уставу? Как можно воспринять, что целый орден Храма, этот орден, который в течение стольких лет пролил для защиты религии реки самой чистой крови, смог возвести в принцип официальное отречение от своего культа и своего Бога? Вольтер, выражающий в истории школу здравого смысла, Вольтер абсолютно отказывался смотреть подобным образом. Надругательства, совершаемые над крестом, нечестивые безобразия, в которых обвинялись определенные члены, он списывал на факт «юношеской горячности, не учитываемой орденом». Что же касается бесчестного обращения при приеме, он отказывался принимать, что оно совершалось по закону ордена. «Плохо знать людей, – говорил он, – значит верить, будто существуют сообщества, которые поддерживаются ужасными нравами и творят закон из распутства» [924].

Далее мы разъясним вопрос о солидарности всего ордена в нестроениях, вменяемых большому числу его членов; но отметим, что отныне это удалить свое главное значение в аргументации Вольтера, если удастся установить, что у Тамплиеров отречение со всеми позорами, из него проистекающими, было последствием одной развивавшейся внутри ордена ереси, аналогичной той, которую Церковь сумела задушить в ту же самую эпоху в другом религиозном ордене. Тогда все объясняется; все то, что казалось темным и противоречивым, становится ясным и понятным. И мы впредь находимся не перед присутствием отдельных преступлений, индивидуальных покушений на религию и нравы, но перед лицом агрессивной религиозной системы, в чем сущность всех религиозных доктрин, которая, однажды принятая вождями, должна была быть навязана ордену целиком, сокрушая всякие сопротивления. Дух секты все принимает во внимание, содействуя себе воодушевлением примера, насилиями, совершенными против неофитов, и послушанием, присущим религиозным орденам. Тайна, окружающая церемонию приема, медленное и развивающееся посвящение неофитов, навязываемое им молчание, сопротивление большинства посвящаемых, когда отвратительные разоблачения их заставляли увидеть бездну, куда их вовлекли; и на другом идейном уровне – трудности, противостоящие папе в первых преследованиях, внезапное равнодушие, проявленное им по отношению к обвиняемым с тех пор, как он узнал об их признаниях, предел которого смог умерить; взятая им на себя забота преследовать рыцарей во всех королевствах, где те были водворены: бесполезное попечение, если учитывать, что понтифик обладал только обеспокоенностью, как удовлетворить алчность Филиппа Красивого; наконец, безмолвие, соблюдаемое наиболее независимыми членами курии, пока наиболее непокорные из священства на Вьеннском соборе не узнали его тайных мотивов, и папа не принялся упразднять орден осторожным путем и благодаря своей апостольской власти; все эти факты находят естественное объяснение в излагаемой нами гипотезе о ереси, угрожающей Церкви, опасной секте, которую нужно было задушить любой ценой, не делая шума из огласки подозрений и доказательств [925].

Это объяснение не датировано вчерашним днем. Оно было высказано от 1782 года Николаи и поставлено на карту несколько лет спустя Грувеллем в книге, которая, несмотря на свою давность, остается еще лучшей диссертацией, написанной у нас о тайных причинах разрушения Храма. Труды религиозной истории и критики, исполненные, как в Германии, так и во Франции, на протяжении тридцати лет, позволяют сегодня испытать закономерное доказательство, оставшееся у этих авторов в состоянии гипотезы. Один и другой, впрочем, четко не видели, из каких ересей возникла ересь Храма, и с тех пор открытия немецкой археологии лишь избегали мнения по данному вопросу.

В настоящее время видно, на своде каких трудов и артефактов должно основываться подобное исследование. К вышеназванным документам мы прибавим еще один неизданный и известный до сих пор лишь по очень сжатому анализу, данному Райнуаром в дополнение к своему произведению о Тамплиерах. Он касается расследования, произведенного во Флоренции в церкви Святого Эгидия в октябре 1310 года, и оригинал которого хранился в Ватикане. Благодаря доброжелательному содействию господ герцога де Персиньи (de Persigny) и графа де Сартижа (de Sartiges), коим автор исследования рад засвидетельствовать свое почтение, он смог обеспечить себя копией этого следственного протокола. Умелый палеограф сделал его транскрипцию, и господин кавалер Жан-Батист Росси, всегда настойчивый в оказании услуг науке, пожелал сверить копию с оригиналом: имя знаменитого автора Roma soterranea Cristiana является истинной гарантией верности этой копии.

Протокол допроса из Флоренции далеко не является продолжением французского процесса 1307 года и расследования 1310 года. Но, тем не менее, благодаря серьезным основаниям он представляет собой исключительные авторитетность и интерес. Описанные им показания достигались не под пыткой: комиссары действовали непосредственно от имени Суверенного Понтифика и без вмешательства светской руки, не подвергаясь, как их французские собратья, давлению мирских властей. Больше того, в самых тяжелых пунктах, которые лучше проливают свет на секретное учение ордена, эти показания предстают наиболее решительными, каковыми мы только обладаем. После дознания в Каркассоне расследование во Флоренции – единственное, где почитаемый Тамплиерами идол был обозначен своим именем, единственное, где ставился вопрос об этих предполагаемых бафометических фигурах, о которых столько спорили. В примечании, адресованном нам 7 декабря 1867 года достопочтенным пастором Тейнером (R. P. Theiner), хранителем секретных архивов Ватикана, это расследование рассматривается как наиболее отягчающее для ордена [926].

В действительности, можно расценить, что все самые компрометирующие признания, рассеянные в допросах, произведенных во Франции, в Англии и в Италии, сосредоточены и как бы подытожены в этом коротком следственном протоколе из Флоренции. Мы воспроизводим его текст в конце этого исследования.

Орден Храма существовал достаточно короткий период времени. Основанный в 1118 году и законно обустроенный десять лет спустя Святым Бернардом он был упразднен в 1312 году. Ему понадобилось менее двух столетий для обретения могущества, несравнимого с господством любого другого ордена. Это монашеское воинство, созданное для постоянной войны, непрерывной и безжалостной, было высшим выражением одновременно религиозного и воительского духа эпохи. Довольно быстро оно приобрело все качества и все недостатки рыцарства, слепое бесстрашие, нечеловеческую гордыню и грабительский пыл. Присоедините сюда большинство пороков, которые могут развить военные нравы у невежественных людей, обреченных на целибат в изобилующих богатствах и располагающих безграничной властью в стране рабов под жгучими небесами.