Владимир Ткаченко-Гильдебрандт - Мистические культы Средневековья и Ренессанса

Ева была создана, как это произошло и с Адамом; Сатанаил соблазнил ее и имел от нее дочь Коломену и сына, названного Каином. Что явилось косвенным средством недопущения исполнения своего недавнего обещания и утверждения своего исключительного господства над расой, которая должа была произойти от Каина. Но Адам и Ева породили другого сына, не обладавшего никакой проклятой кровью в своих венах и обязанного быть лучше, нежели его брат: Сатанаил понял, что половина его добычи избежала его. Кажется, что в данный момент вмешался договор между ним и его отцом: мятежный сын, отказавшийся от его божественной славы и лишенный его творческого свойства, получил взамен полное управление над творениями, став обязанным, тем не менее, их никак не принуждать к злу. Но неверный своему обязательству, он стремился обольстить и погубить людей, и Бог был вынужден направлять на помощь души, которые, напоминая о нем, являлись его собственным дыханием. Именно с этой целью он извел из своего сердца своего второго сына, свое Слово, вошедшее в Приснодеву через ухо и ставшее только внешне человеком, оставаясь чуждым, как потребностям, так и страданиям человечества. Оно даже не освободило его от господства зла; ведь хотя в конце своей жизни и снизошло в преисподнюю, чтобы сковать там своего мятежного брата, вырвав из его имени последний слог ( el , Бог), оно не смогло все же восхитить у него власть, злое влияние, оказываемое им на людей; и вот почему эти последние должны опасаться раздражать князя зла.

По примеру первоначальных дуалистов катаров, Богомилы рассматривали Ветхий Завет как вдохновленный Сатаной, за исключением пророков и псалмов. Благодаря произвольному толкованию они опускали в своей доктрине все фрагменты Нового Завета, не находившиеся в гармонии с их фундаментальными началами. Они принимали равно видение Исайи, апокрифическую книгу, долгое время дорогую для различных гностических сект. Евангелие Святого Иоанна пользовалось у них особой почестью: они его ставили над головами неофитов, которым передавали посвящение [1002].

Возможно, здесь место напомнить, что, по словам некоторых историков, это евангелие в ордене Храма являлось предметов весьма своеобразной веры [1003]. Одно из масонских обществ, заявляющих о своем происхождении непосредственно от Тамплиеров, располагает греческим евангелием Святого Иоанна, которое, как оно утверждает, пришло от великих магистров Храма, будучи копией оригинала с горы Афон. Мюнтер придавал большую важность этому факту: он думал, что данный манускрипт, где он рассчитывал обнаружить признаки гностицизма, восходил к XIII-му столетию. Наоборот, следуя господину Тило (Thilo), профессору в Галле, издателю апокрифического свода Нового Завета, рукопись, которой восхищаются современные Тамплиеры, относилась к началу XVIII-го столетия, представляя собой тексты Святого Иоанна без видимого следа гностицизма. Суждение Вильке еще более определенно: «Их евангелие Святого Иоанна, – говорит он, – пришло с горы Афон и подписано по-гречески пятью первыми великими магистрами Храма; это не что иное, как известное евангелие этого апостола, но искалеченное, усеченное, интерполированное, фальсифицированное современным фальсификатором с постепенным внушением пантеизма еврея Спинозы; оно упраздняет все, что устанавливает различия божественных ипостасей, божество Христа, Его чудеса и первенство Святого Петра, чтобы перенести последнее на Святого Иоанна в ложной интерполяции и обманом, основанном на грубом заблуждении. Древние Тамплиеры имели главным среди своих покровителей Святого Иоанна Крестителя; современные Тамплиеры, веря, будто это был Святой Иоанн Богослов, приписали своим предшественникам фальсифицированное евангелие Апостола» [1004]. Как мы здесь видим, это весьма далеко от мнения господина Анри Мартена, который после утверждений в своем тексте, что Тамплиеры оскверняли крест, но почитали евангелие, в особенности же наиболее духовное евангелие Святого Иоанна, добавляет в примечании по отношению к манускрипту, сохраненному современными Тамплиерами: «Представляется вполне установленным, что эта рукопись, достаточно отдаленного возраста, происходит от великих магистров Храма» [1005].

Между диаметрально противоположными чувствами нелегко избрать и выразить свое. Наиболее мудрым представляется ожидать, пока ученый мир, предавшись рассмотрению и оспариванию документа, о котором идет речь, сделает легкой его публикацию, над чем работает в это время господин Тило [1006]. Все, что мы желаем заключить из предыдущего, сводится к следующему: Тамплиеры, как и Богомилы, обвинялись в наделении особой верой евангелия Святого Иоанна.

Богомилы не чтили креста, поскольку, как говорили они, он служил к смерти Христовой. Господин Маттер справедливо отмечает, что это было только предлогом, ведь они не верили ни в смерть, ни в страдания Искупителя. Они отвергали, по словам Евфимия, «мистическое жертвоприношение, внушающее святой трепет, а одинаково причастие тела и крови Господних»; эти принципы мы обнаруживаем и у Тамплиеров. И поскольку они принимали только внутренний и полностью духовный культ, постольку образы и всякое внешнее подобие им были антипатичны. Тем не менее, они представляли себе Бога Отца в виде старца с длинной бородой, а Сына в облике человека, у которого борода только начинает расти; Святого Духа – в образе юноши с гладким лицом [1007]. Впрочем, они почитали демонов, чью власть не смог победить Иисус. Но в противоположность тому, что творилось в ордене Храма, этот культ низших сил в меньшей степени был движим желанием обретения благосостояния, нежели боязнью быть истязаемым ими.

Мы остановились за шаг в уважении, смешанном с ужасом, перед особым и исключительным культом. Некоторые дуалисты прошли этот шаг. С середины XI-го столетия встречается учение, в котором Сатанаил должен быть одним почитаемым существом, к нему единственному должны обращаться молитвы, чтобы стать счастливым в дольнем мире. Именно это верование оказалось присущим одной из больших ветвей умеренного дуализма, о которой нам приходится говорить, то есть ветви Сатанистов и Люцифериан; представляется, что именно ее учение пролилось тревожными потоками в нечистое смешение, образуя секретную доктрину Храма. И отдельно здесь стоит обратить внимание, по крайней мере, на вдохновляющую мысль, нежели на ее последствия, на догмы, нежели на нравы, обряды и практики, из них проистекающие, и с этой стороны тема располагает сразу большим интересом и меньшей сухостью.

Пусть даже читатель пожелал бы следовать за нами вглубь этого темного вертепа нечестия, куда мы, впрочем, доставляем только быстро сгорающий и скромный факел. Он должен понимать, что с настоящего времени обладает в своих руках первыми элементами разрешения одной из самых больших проблем истории. Эти мечтания, которые безжалостная логика, присущая необразованным умам, должна была переводить в вопиющее заблуждение, являлись в их время дерзкими новшествами: они обуревали страстями многих поколений; они пролили потоки крови. В этом смысле они заслужили выйти из узкой области эрудиции, когда даже они и не должны были снабжать светом, позволяющим осветить наиболее таинственный и значимый факт самого великого столетия Средневековья.