Николай Троицкий - Император Наполеон

Победа над «всемирным бичом» зла показалась царю столь грандиозной, что он не посмел объяснить ее ни патриотическим подъемом народа и армии, ни собственной твердостью, а целиком отнес ее к Богу. «Господь шел впереди нас, — говорил Александр князю А. Н. Голицыну. — Он побеждал врагов, а не мы!» Эту мысль царь выразил и в манифесте к россиянам от 25 декабря 1812 г.: «Итак, да познаем в великом деле сем промысел Божий!» [1147] Отечественная война 1812 г.: Мат — лы Военно — учетного архива Главного штаба (далее — БУА). СПб., 1914. Т. 21. С. 256. На памятной медали в честь победы 1812 г. над Наполеоном Александр повелел отчеканить: «НЕ НАМЪ — НЕ НАМЪ — А ИМЕНИ — ТВОЕМУ» [1148] Богданович М. И. История Отечественной войны 1812 г. по достоверным источникам. СПб., 1860. Т. 3. С. 409. Надпись на медали — цитата из Псалтири (Пс. 113:9). — Примеч. ред. . Вдохновляясь «промыслом Божьим», он решил, что недостаточно отомстить «исчадию революции», врагу всех «Божьих помазанников» (феодальных монархов) и своему личному — за Аустерлиц и Фридланд, Смоленск и Москву, за подневольные обеты Тильзита и Эрфурта только изгнанием его из России. Теперь Александр посчитал возможным, с Божьей помощью , достроить шестую коалицию, возглавить ее и стать на правах коалиционного вождя Агамемноном Европы. Ради этого он проявил столько инициативы, настойчивости и энергии, что можно согласиться с мнением русских придворных историков: «Без Александра не было бы войны 1813 г.» [1149] Шильдер Н. К. Цит. соч. Т. 3. С. 137.

12 декабря Александр заверил английского комиссара при русском штабе Р. Т. Вильсона: «Теперь я уже не оставлю мою армию» [1150] Вильсон Р. Т. Дневник путешествий, службы и общественных событий… СПб., 1995. С. 283. . Он, правда, согласился на двухнедельный отдых Главной армии в Вильно, как только увидел ее. Армия, ослабленная на две трети численно, еще и «потеряла вид», что огорчило царя, а у великого князя Константина Павловича это зрелище исторгло крик возмущения: «Эти люди умеют только драться!» [1151] Тургенев Н. И. Россия и русские. М., 1907. Ч. 1. С. 25. Лишь 24 декабря, отдохнув и подтянув резервы, Главная армия выступила из Вильно и 1 января 1813 г. перешла Неман, положив тем самым начало своим заграничным походам 1813–1815 гг. Командовал ею по-прежнему Кутузов, но вместе с ним в Главной квартире неотлучно пребывал сам российский император, готовый если не стратегически, то политически вразумлять старого фельдмаршала. Кутузов продолжал осторожничать. «Самое легкое дело — идти теперь за Эльбу, — ворчал он, — но как воротимся? С рылом в крови!» [1152] Шильдер Н. К. Цит. соч. Т. 3. С. 142. Впрочем, до конфликта между царем и фельдмаршалом дело не дошло. Уже в феврале Кутузов стал часто болеть; 28 апреля 1813 г. в силезском городке Бунцлау (ныне г. Болеславец в Польше) он умер — за четыре дня до новой встречи с Наполеоном.

Да, Наполеон к тому времени, словно из — под земли, по волшебству, уже собрал новую армию и спешил во главе ее к Эльбе.

Катастрофа, постигшая французскую армию, в России потрясла, но не обескуражила Наполеона, поскольку была воспринята им как стихийное бедствие. Он верил в себя, надеялся на преданность своих германских вассалов и на лояльность тестя, императора Австрии, а потому считал, что шестая коалиция не будет прочной и распадется после первых же его побед. Трудно было лишь собрать заново большую армию, а в том, что он поведет ее от победы к победе, император не сомневался, как не сомневался и в том, что эти его победы заставят смолкнуть охвативший Францию ропот недовольства его воинственностью.

Новую армию Наполеон создавал с магической быстротой, призвав под ружье половину новобранцев досрочно, в счет 1814 и отчасти даже 1815 г. Не только обучить, но и организовать их должным образом не было времени. Их отправляли в поход ротами, на пути к границе соединяли в батальоны, за границу они уходили полками, а к началу боев составляли дивизии и корпуса. «Разум отказывается верить, — вспоминал один из министров императора, — когда представляешь себе работу, которую пришлось проделать, и разнообразные ресурсы, какие сумел он найти, чтобы за пять месяцев собрать, одеть, экипировать и обеспечить боеприпасами такую армию».

«Но даже гений Наполеона, — справедливо констатировал Анри Лашук, — не мог создать из ничего хорошую конницу» [1153] Лашук А. Наполеон. Походы и битвы 1796–1815 гг. М., 2004. С. 591; Вейдер Б. Наполеон. Триумф, трагедия, убийство. М., 2005. С. 199–200. . Для этого недоставало ни времени, ни источников пополнения конного состава, поскольку многие из лучших конных заводов Европы находились в Пруссии и государствах центральной Германии, выступивших теперь против Франции. Отныне недостаток кавалерии будет фатально тормозить маневренность войск Наполеона.

Всего к началу кампании 1813 г. Наполеон уже имел 200 тыс. солдат, но их боеспособность резко уступала той, которою славились герои Аустерлица и даже Бородина. Теперь, по авторитетному мнению Дэвида Чандлера, «между количеством солдат и качеством их существовала пропасть», — настолько невыгодно отличались новые войска от прежних [1154] Чандлер Д. Военные кампании Наполеона. Триумф и трагедия завоевателя. М., 2000. С. 529. . Но преклонение перед Наполеоном удваивало силы новобранцев. Император сам провожал в поход новые формирования, раздавал им знамена, старался воодушевить их клятвами верности Отечеству. «Никогда, — вспоминал очевидец одной из таких сцен, — никогда не изгладится в моей памяти конец его речи, когда, привстав на стременах и протянув к нам руку, он бросил нам эти два слова: “Клянетесь ли?” И я, и все мои товарищи, мы почувствовали в этот миг, точно он силой исторг из наших душ крик: “Клянемся! Да здравствует император!” Сколько мощи было в этом человеке!» [1155] История XIX в. / под ред. Э. Лависса и А. Рамбо. М, 1906. Т. 2. С. 181.

Такой же патриотический подъем испытывали и жители Парижа (из разных сословий), собиравшиеся многотысячными толпами у дворца Тюильри посмотреть на проводы. Последний перед отъездом самого Наполеона на фронт смотр его войск ярко запечатлен в романе Оноре Бальзака «Тридцатилетняя женщина». «То было тринадцатое воскресенье 1813 года <���…>. Франция готовилась к прощанию с Наполеоном накануне кампании, опасность которой предвидел каждый. На этот раз дело шло о самой Французской империи, о том, быть ей или не быть. Мысль эта, казалось, волновала и военных, и штатских, волновала всю толпу, в молчании теснившуюся радом с солдатами. Солдаты эти — оплот Франции, последняя капля ее крови — вызывали тревожное любопытство зрителей. Большинство горожан и воинов, быть может, прощались навеки; но все сердца, даже полные вражды к императору, обращали к нему горячие мольбы о славе Франции. Даже люди, измученные борьбой, завязавшейся между Европой и Францией, отбросили ненависть и понимали, что в грозный час Наполеон — олицетворение Франции.