Максим Грачёв - Япония в эпоху Хэйан (794-1185)

13. О докладной «тюнагона» Тайра-но Корэнака [1189] .

Когда Тайра-но Корэнака был управителем провинции Хиго, он подал докладную. Можно справиться о содержании этой докладной, так как я забыл ее вернуть назад в архив. Он преподнес ее на заседании Гисэйкана. Тогда председательствовал Левый министр Минамото-но Масанобу [1190]. Придворные стали осуждать эту докладную. Корэнака пришел в ярость. Тогда один из высших сановников ему сказал: «Эта докладная постыдна для столь высокого собрания придворных. Она годна только для употребления в собственной усадьбе. Пусть это послужит тебе уроком». Говорят, что Корэнака удалился в смущении.

14. Ошибка управляющего делами Дайдзёкана Фудзивара-но Корэсигэ.

Говорят, что Фудзивара-но Арикуни, когда возглавлял Куродо докоро, допустил оплошность, перепутав докладную записку о подношении трех телег с тыквами с прошением. Несмотря на то, что управляющий делами Дайдзёкана Фудзивара-но Корэсигэ знал об этом, он все же зачитал ее перед придворными по представлению Арикуни [1191].

15. О том, как Корэмунэ-но Кинката [1192] спорил о том, должно ли преступление трактоваться как нарушение закона или как нарушение государева указа.

Один человек спросил: «Чем же закончился спор Кинката о том, как должно толковаться преступление — как нарушение закона или как нарушение государева указа?» Ему ответили: «Во времена государя Мураками однажды управители провинций, недобиравшие налоги, стали подавать отчетные бумаги. Люди, принимавшие налоги и сверявшие количество налога с тем, что указано в сопроводительных документах, стали думать, как следует наказать провинившихся, и обратились за советом к Кинката. Кинката, поразмыслив, сказал, что это нарушение закона. Государь возразил Кинката: „Все начинается с государева указа. Поэтому ты неправ, их проступок — это нарушение моего указа“. Кинката начал доказывать, почему это не так. Государь призвал Фуминори [1193]и подробно расспросил его: „Разве в комментариях к сводам законов написано, что все вы называете нарушение клятвы, данной правителю, нарушением закона? Фуминори ведь говорит, что если на лицо расхождения с законом, то необходимо считать это преступление нарушением государева указа, поскольку в своде законов есть такое положение“. На это Кинката ответил: „Если задуматься над этим положением, то разве то, что все вы вдруг стали называть это преступление нарушением государева указа, не есть ли само по себе нарушением государевой воли? Следует написать новый указ, по которому нарушение закона будет толковаться как нарушение государевой воли“. Фуминори, осуждая его, сказал: „Раз уже речь идет о таком указе, то в его тексте должно прописать, что нарушение повеления государя — это уже преступление. Неужели нет необходимости в таком указе?“ На это Кинката так и не сумел ничего ответить».

Вскоре его сослали из-за этого нелепого спора.

После того, как Кинката скончался, его сын Масасукэ [1194], считая постыдным произошедшее с отцом, стал усердно учиться, и по прошествии семи-восьми лет, заготовив необходимые документы, он отправился домой к Фуминори, собираясь вступить с ним в дискуссию. Фуминори же ответил Масасукэ, что и государя, затеявшего этот спор и самого Кинката уже нет в живых, да и сам он уже стар, так что разговор этот не принесет никому пользы. Масасукэ, положив заготовленные документы за пазуху, удалился, и на этом все и закончилось. Кто-то спросил: «Похож ли этот спор на спор о том, преследует ли обвиняемый свои интересы или он только поступает несправедливо, или же он одновременно совершает и то и другое?» На это отвечали: «Сей спор важен для многих, а не только для Кинката».

16. О том, как Накахара-но Морото [1195] один переписал дневник секретаря, а потом он был украден служащими из библиотеки.

Говорят, что в те времена дневник старшего секретаря Дайдзёкана вел один лишь Такатоки [1196]. Сейчас такого практически не случается. Из-за особого прилежание Такатоки был повышен до пятого ранга. Свитки бумаги ему всегда приносили погонщики быков или мелкие дворцовые служащие. Тогда Санэканэ спросил: «Есть ли такие люди, у которых есть дневники секретаря?» На это отвечают: «Иногда доводится слышать, что у кого-то есть дневники секретаря, но это бывает очень редко. Когда дед Накахара-но Моротоо, Морото, был старшим секретарем, он всем давал переписывать свои дневники. После того, как Морото переписал дневники, их украли служащие из библиотеки. Когда стали искать, куда могли подеваться дневники, они обнаружились в доме у покойного Морохира [1197]. Редкостное происшествие. Удача государю еще не изменяла. Но если бы Морото перед этим не переписал дневники, возможно, они были бы утрачены навсегда. Все из-за того, что сейчас стало мало тех, кто бы имел такие дневники. Человек, проявивший такую преданность на благо государства, достоин того, чтобы его род не прерывался, и потомки вечно процветали. И Морото, и Морохира были необыкновенно щедрыми людьми. Никак не назовешь их жадными. Моротоо пошел в деда, он никогда ничего не терял. Это был редкостный человек. Он слыл незаурядным человеком».

17. О том, как Оэ-но Отондо [1198] , будучи главой особого управления Кэбииси, перенес тюрьму из Нагаока в столицу.

Говорят, что причина быстрого продвижения Оэ-но Масафуса до поста придворного советника в его предке Оэ-но Отонда, который преданно служил государю, исполняя обязанности главы особого управления «кэбииси». Санэканэ спросил: «Почему вы говорите так?» Ему ответили: «До того, как Отондо занял пост главы особого управления Кэбииси, тюрьма была в Нагаока, местность вокруг нее опустела, и преступники легко могли убежать. Но после того, как Отондо построил в столице новые тюрьмы, откуда сбежать было невозможно. В этом одна из заслуг перед государством. С тех времен в обыкновение вошло, чтобы добрые люди стали подносить заключенным пищу. В конце своей жизни Отондо говорил, что его потомки будут преданно служить на благо государства, и потому получат высокие посты. Даже преступнику, совершившему тяжелейшее преступление, будет нелегко убежать из тюрьмы. И если прохожие будут давать им пищу, по новому закону они не смогут просто проникнуть на территорию тюрьму. В отплату за эти нововведения род мой не пресечется». У Отондо были все основания говорить так. Масафуса, заняв пост первого заместителя главы охраны дворцовых врат, старался не уступить Отондо, и строго следил за ночными прохожими. Все потому, что он преданно служил на благо государству. Благодаря Масафуса во времена государя Госандзё о кражах не было и слышно.

Тем, что я преуспел в учебе, я обязан моему покойному отцу. Хотя его часто называют неумелым, он часто переписывал свитки, передававшиеся из поколения в поколение в нашей семье. Отец ставил в комнате четыре ширмы из цветной бумаги, в образовавшейся комнатке он сушил переписанные свитки, потом на каждом свитке он ставил свою печать. Узнав, что где-то есть свиток в плохом состоянии, отец обязательно переписывал его. Он всегда говорил: «Я отвечаю за библиотеку дома Оэ». Отец брал с собой четверых молодых слуг, клал свиток в ту комнатку, один слуга делал рисовый клей, другой раскрывал свиток, третий приклеивал свиток на бумагу, четвертый переписывал его. Так отец и прожил свою жизнь. Он стал знаменитостью для потомков. Наверное, нужно о нем рассказать, не правда ли?