Курт Керам - Узкое ущелье и Чёрная гора

Итак, напомним.

Не клинописные таблички из Богазкёя впервые привлекли внимание путешественников и исследователей к народу хеттов, а те удивительные иероглифы, которые, хетты вели найдены главным образом в Кархемише и в меньшем количестве — в Центральной Сирии и Центральной Анатолии. Именно эти иероглифы, совершенно непохожие на египетские, явились основанием для сделанного Сейcoм и Райтом предположения о существовании совершенно неизвестного до сих пор народа к северу и у от гор Тавра.

Когда были найдены таблички из Богазкёя, на которых можно по крайней мере прочитать письмо, исследование (особенно историческое) сразу пошло по линии наименьшего сопротивления и ограничилось исключительно изучением клинописных текстов. Однако отдельные исследователи не отказались от поисков раскрытия тайны иероглифов.

Это была самая темная тайна в науке о Древнем Востоке, так как в надписях на камнях не были известны ни язык, ни письмо; но это было и наиболее притягательным, ибо своими собственными иероглифами хетты записывали не мирское, а священное, не повседневное, а значительное: их иероглифы, казалось, сохранились для обозначения богов и царей.

Расшифровка хеттских иероглифов началась вместе с открытием хеттов, она началась ровно за тридцать лет до расшифровки хеттской клинописи. Однако только сегодня, когда пишутся эти строки, она приближается к завершению.

«Если хочешь делать открытия, думай о том, что, даже ошибаясь, ты должен быть доволен» — это фраза из воспоминаний англичанина Арчибальда Генри Сейса, который посвятил свою жизнь исследованию восточных языков. Он родился в 1845 году, а в 1876, тридцати одного года, первый выдвинул смелое утверждение, что рассеянные от Гамата до Смирны иероглифические памятники свидетельствуют о существовании здесь единой империи хеттов, и предпринял первые попытки расшифровки их письма.

На протяжении всей жизни он снова и снова возвращался к этой проблеме и следил за усилиями других исследователей, которые за это время выросли и часть которых была его учениками. Он ободрял и торопил их, а нередко и сам принимал участие в и исследованиях.

В 1931 году, восьмидесяти шести лет, Сейс написал свою последнюю статью на эту тему. Два года спустя он умер.

Современные хеттологи, касаясь истории расшифровки, часто говорят довольно пренебрежительно о его ранних работах. Фридрих называет «пустой тратой времени» разбирать его «фантастические лекции» («чая сто даже дилетантские»). Однако мудрый старик сам прямодушно признавал в своих воспоминаниях в 1923 году, что в своей работе он был часто неточен и допускал поспешность. Как извинение он приводил сентенцию, с которой начинается эта глава, — и он был прав. Очень легко упрекать пионера в том, что он идет окружным путем. В действительности А. Г. Сейс не только первым распознал в хеттах народ новой культуры, но и совершенно оригинальным путем расшифровал первые значки их иероглифическое письма.

В четвертой главе мы указывали на отдельные принципы расшифровки. Нельзя также не упомянуть несколько других, подсказанных опытом. Например, учет известных особенностей в письме народов древности; эти особенности в тех или иных вариантах, в той или иной мере присущи всем им.

Одна из наиболее известных особенностей — пол черкнутое выделение имен царей, как это имело места в египетских иероглифических надписях при помощи так называемой картуш — овальной рамки. Другое средство выражается в древних надписях в виде постоянного присоединения определенного знака к изображению фигуры, которая особым характером (размером) выделяется как образ царя. Тем самым этот знак в другой связи (скажем, в чисто пиктографическом письме) должен быть принят как «определитель» царя, т. е. как знак, который в пиктографическом письме однозначно выражает понятие «царский» в той же мере, как золотая корона на голове фигур в наших Сказках.

Все древнее письмо содержит также определители: после имен царей наиболее однозначно определяются названия городов и стран.

Выигрыш от открытия такого определителя (в ходе расшифровки) состоит в следующем: о незнакомом письме становится по крайней мере известно, что группа значков, с которой связан данный определитель, должна означать непременно царя, страну или город.

Уже длина или краткость этой группы знаков позволяет исследователю сделать дальнейшие выводы; так как он рассматривает письмо сразу в исторической связи и ищет имена, уже известные ему из параллельно развивающейся истории соседних народов.

Для расшифровки критских письмен (в известной мере удавшейся в настоящее время) с самого начала было решающим то, что небольшую поперечную черточку очень рано распознали как разделитель слов. Своевременное правильное понимание этого маленького, похожего на запятую знака стало важнейшей предпосылкой для первых решающих попыток расшифровки, ибо как без этой маленькой черточки можно было бы расчленить на слова бегущие непрерывно от строки к строке значки-картинки?

Можно было бы (как это делали последовательно начиная с 1950 года) статистически установить начальные и конечные слоги критского письма, если бы маленькая черточка не говорила, где было начало и где конец слова?

Первейшей предпосылкой для начала всякой расшифровки является уверенность в том, как это письмо вообще следует читать — слева направо или наоборот, сверху вниз или наоборот (только европейцу кажется само собой разумеющимся, что пишут и читают слева направо).

Когда Гротефенд ровно сто пятьдесят лет назад получил впервые копии клинописи, для него первая и самая важная проблема состояла в том, каким образом их следует держать, чтобы читать, — при четырехугольной табличке существует четыре возможности. При чтении хеттских иероглифических надписей эта проблема не возникала, так как в большинстве своем они были обнаружены на памятниках, на скалах, камнях или скульптурах, и, естественно, едва ли можно было предположить, что каменотес рассчитывал, что читающий эти надписи будет становиться на голову. Таким образом, по очень простым признакам сразу можно было определить, каким образом следует читать надписи, а именно бустрофедоном («как поворачивает бык, запряженный в плуг»). Просто потому, что на первой строчке иероглиф мог быть принят за начало (предположение, оправданное на примерах других языков) и за тем в соответствии с тем, на какой стороне находилось свободное место последней строки, можно было вывести бесспорное заключение о направлении письма.