Александр Мещеряков - Книга японских символов. Книга японских обыкновений

Эйсай обратил в свою дзэнско-чайную веру не только многочисленных монахов и обывателей, но и самого сёгуна Минамото Санэтомо (1192–1219), который был известен как большой любитель спиртного. Посетив его в тяжелое похмельное утро, Эйсай прописал тому чай в неограниченном количестве. Когда Санэтомо заметно полегчало, тот распорядился, чтобы его вассалы поступали точно таким же образом. И с тех пор чаепитие становится неотъемлемой частью японского образа жизни.

А какой же стиль жизни без выявления наилучших чайных знатоков? И в Японии стали регулярно проводиться турниры, участникам которых предлагалось определить, какой же сорт чая им подносят в чашках-пиалах. Доходило до ста чашек за раз! И в каждой — свой вкус. Ведь каждый склон горы (как это известно нам по сухому вину) дарит свой неповторимый букет.

Есть и еще одна черта, которая объединяет столь непохожие на первый взгляд (или вкус?) жидкости. И во время пиров, и во время коллективных чаепитий китайцы с японцами сочиняли стихи. Потому что и вино, и чай считались напитками священными — с их помощью можно было общаться с богами, облекая свои мысли и чувства в божественные слова. Оттого чай всегда подносили статуям будд, а возле храмов концентрировались чайные лавки.

Наибольшее распространение в Японии получил зеленый чай, имеющий весьма своеобразный вкус. Японцы пьют его после каждого приема пищи. Часто и до него. Первое, что вам предложат в любой едальне до того, как будет подано основное блюдо, — это холодная вода или чай. При этом зеленый чай никогда не пьют с сахаром. Большинство моих знакомых, впервые попробовавших зеленый японский чай, утверждают, что он «воняет рыбой». Однако все дело в привычке — после нескольких дней регулярного приема такой чай покажется вам напитком с совершенно естественным вкусом. Так и есть на самом деле, поскольку, по сравнению с черным, зеленый чай подвергается менее интенсивной термической обработке, так как исключаются процессы завяливания чайного листа и его ферментации.

Различают несколько разновидностей зеленого японского чая. Это и обычный листовой, и эдакий супчик с добавлением обжаренных зерен злаков, и, наконец, маття — порошкообразный чай, который употребляется во время знаменитой на весь мир чайной церемонии.

Когда я выступаю с публичными лекциями, меня всегда спрашивают про чайную церемонию. Полагаю, что нашему человеку знать про чайную церемонию весьма желательно, поскольку у нас-то никакого ритуала не осталось. А это, как всякому японцу известно, означает хаос.

Сам же я, когда попадаю на эту чайную церемонию, всегда надеваю пиджак, несмотря на нелюбовь к официальным одеждам. Дело в том, что подаваемые там «сладости» сделаны из соевой пасты, совершенно несладки, а консистенцией своей напоминают дерьмо. В связи с тем, что отказываться от них — неприлично, я норовлю запихать эту гадость себе в карман. Может быть для этого случая и пылится костюм в моем шкафу.

Считается, что особенно большой вклад в разработку чайной церемонии внес монах Рикю (1522–1591). Когда его спросили о том, в чем состоят секреты «Чайного Пути», он в свойственной дзэнскому монаху манере смешивать обыденное с аллегорическим, отвечал так: «Есть семь секретов. Заваривай чай так, чтобы твой гость получал от него удовольствие. Раздуй уголья, чтобы вода закипела. Поставь цветы как надо. Пусть в комнате будет прохладно летом и тепло зимой. Опережай время. Пусть твой зонтик будет всегда наготове — даже если не идет дождь. Пусть твое сердце чувствует сердце твоего гостя».

Для правильного проведения чайной церемонии требуется целый садово-парковый комплекс с чайным павильоном. Основным героем действа является чайный мастер, который приглашает на церемонию 4–5 гостей. Первое, что они делают, пройдя через ворота, — это осмотр местного туалета, который тщательно убирается перед их приходом. Поощрения заслуживает тот, кто воспользуется им непосредственно (церемония требует оставить все «грязное» за пределами чайного павильона), но и простой осмотр этого сооружения должен продемонстрировать, что в этом мире от «высокого» до «низкого» — всего один шаг, что человеческое тело постоянно меняется.

Далее гости проходят по «росистой дорожке» (роса — это символ чистоты). Она образована якобы хаотически разбросанными камнями и расположенными по обеим сторонам светильниками. Промежуточной целью посетителей является умывальник — выдолбленный в форме раковины камень с проточной водой. Путешествие по «росистой дороге» трижды напоминает об идеале самопожертвования: камни ложатся под ноги, масло в светильнике сгорает, чтобы осветить путь, а вода испытывает страстное желание, чтобы с ее помощью была бы смыта грязь.

После омовения вы имеете право на вход в чайный павильон. Собственно говоря, «павильоном» он называется по недоразумению — на самом-то деле это хижина, которая своей скромностью напоминает жилище горного отшельника. Вы входите, а скорее вползаете через низенькую дверцу, забывая про чины и звания, считалось, что вы возвращаетесь в материнскую утробу, чтобы после чайной церемонии вернуться в мир полностью очистившимся от скверны. А внутри этого крошечного крытого тростником строения вас ожидает сам чайный мастер…

Вьются дымки благовоний — всему земному до́лжно устремляться к небесному. В полу покрытой циновками комнаты площадью около восьми квадратных метров устроен очаг, на котором в котелке кипятится вода. Насыпав в вашу чашку чайного порошка, мастер нальет туда немного горячей воды (но не кипятка!) и взобьет эту смесь бамбуковым венчиком. Расход порошка — 200–250 граммов на один литр воды. Получается крепчайшая смесь изумительного изумрудного цвета. Подползая к гостю на коленях, мастер с поклоном подает чашку, держа ее обеими руками. С таким же поклоном вы должны принять ее и отпить три глотка. И так — с каждым гостем.

Кроме чая, гостям предлагаются легкие закуски и сладости. Основным видом закусок являются кусочки сырой рыбы. Бывает, что подается суп из растертой заквашенной сои и приготовленный на пару рис. Западные люди обычно не находят истинно японские сладости сладкими, поскольку собственно сахара туда не добавляется (его заменяют подсластители, приготовленные из дикорастущих растений). Главным сырьем для сладостей служит соевая паста. Используется также мука и крахмал. Потакая современным сладкоежкам, добавляют и сахар. Хотя настоящие ценители японского находят это вульгарным. В прозрачном мармеладе присутствует и агар-агар. И никаких взбитых сливок или животного масла! Нужно сказать, что выглядят эти сладости чрезвычайно привлекательно — нежный окрас: весенние цветы и осенние листья. А каковы названия! «Снег в горах», «Весенняя дымка», «Летняя роса», «Светлячки». Ну и так далее по временам года. Недаром говорят: «Японские сладости — это съедобные стихи». Японское кулинарное искусство вообще заключается не только в создании вкуса, но и в создании вида — в гораздо большей степени, чем это было принято на Западе. «Есть глазами» — это сказано о японцах.