Юст Юль - Записки датского посланника при Петре Великом, 1709–1711

(Правда), для выражения понятия «еп Konge» на русском языке существует и другое слово — именно «король»’, (однако) обстоятельство это никак не может служить опровержением (указанных выше доводов), потому что на славянском языке (жоторый для русского, польского, богемского, венгерского (sic) и малороссийского (cosa-quiske) является таким же (коренным) языком, каков латинский в отношении языков итальянского, французского, испанского, португальского и lingva franca:) слово («царь»), как уже нами доказано, значит (Konge); в данном же случае, (конечно), необходимо сообразоваться с коренным языком (славянским), а не с русским, представляющим лишь (один из) его диалектов. Что же касается (самого) слова «король», то оно (по происхождению) польское, (и) его не найдешь ни в одном русском лексиконе. Образовалось (оно) из польского krul, по тому же закону, по какому на русском языке (образуются) все слова, заимствуемые из других наречий, будь то наречие славянское, польское или немецкое. (Если) на языке, из которого заимствуются эти слова, они односложны и начинаются (буквами) muta cum liqvida — по школьному выражению, как, например, glad, grad, pram и т. д., то, при переходе их в русский язык между согласными вставляется по «о»; таким образом, вместо glad русские говорят голод, вместо grad — город, вместо pram — паром и вместо krul — король. (Последнее слово), подобно многим другим, вкралось в русский язык из польского. Причиной (подобных заимствований) являются войны, которые уже в течение нескольких веков ведутся между Россией и Польшей.

Однако, несмотря (на все это), как в России, так и за границей находятся люди, которые (искали) — и в особенности теперь, после Полтавской победы, ищут — способ именоваться царскому двору императорским титулом, убеждая в то же время царя добиться от всех коронованных особ Европы (признания за ним) этого титула. (Собственно говоря), царю (жоторый, (судя) по наружным (проявлениям), (и) не требует такого возвеличения:), при истинном превосходстве и большой храбрости, коими он мог бы (сравниться) с кем угодно, (не к чему бы к этому прибегать), (тем не менее) он не без тайного удовольствия внимает этому титулу. Со своей стороны, царские министры, желая косвенно показать, что царство их государя — империя, и (рассчитывая через то) пользоваться лично большим почетом и значением, добились у царя титулов имперского великого канцлера и имперского вице-канцлера. Более других стремится приравняться к императорским министрам государственный вице-канцлер Шафиров, к чему побуждает его царский посланник Урбих, некоторое время состоявший при императорском дворе, до того служивший в Дании. Смеху достойно, что государственный вице-канцлер Шафиров требует равенства с римским имперским вице-канцлером, тогда как, в сущности, он не более как дьяк (Cancelier), которых в Москве у царя более сорока. Римский же вице-канцлер действительно управляет в Вене всеми делами Римской империи и является викарием курфюрста Майнцкого, истинного канцлера Римской империи.

17-го. Царь, само(лично) прибыв ко мне на дом в сопровождении московского коменданта князя Гагарина [195], сообщил (мне), что по известиям, которые привез ему из Турции гонец, мир, заключенный между ним и турецким императором [196], продолжен еще на 20 лет, сверх (срока), определенного трактатом. В жестах, минах и словах царя выражалась сердечная (его) радость и удовольствие по поводу (этого события). По всему городу во всех церквах тотчас затрезвонили в колокола, с вала (раздалась) пальба из орудий, и во всех церквах стали петь Те Deum laudamus, то есть «тебя Бога хвалим». Ибо в России в обычае оповещать подобные важные происшествия колокольным звоном и пушечной пальбой. Трезвон во все колокола производит ужасный шум и гул во всем городе; ибо церквей в Москве множество, и при каждой церкви много колоколов. Хотя в этот раз трезвон и пальба, для выражения радости ввиду отдаления опасной войны, которой угрожали турки, и вызывались чувством неподдельного удовольствия и признательности к Богу, ниспославшему русским такое великое благополучие, тем не менее в данном случае (они поступили) опрометчиво: ибо показали этим вдруг, как они боятся войны и какую (цену) придают миру, вследствие чего турки стали (в самом деле) их презирать.

В тот же день я узнал о смерти князя Луки Долгорукова, сын коего и поныне состоит царским послом в Дании [197]. (Умер он) при следующих обстоятельствах. Накануне вечером он был в Преображенской слободе, (в гостях) у царя, и там ему предложили выпить большой кубок вина. Но, будучи трезвым (от природы) и имея более 70 лет от роду, к тому же женившись всего за 4 дня до того, князь решился вылить часть (кубка), чтоб не быть вынужденным выпить его (весь). Узнав о том, царь велел ему выпить стакан водки размером, как уверяют, в полтора эля [198]. Лишь только (Долгоруков) выпил (этот стакан), ноги у него подкосились, он лишился чувств и в обмороке был вынесен в другую комнату, там он через час и скончался. Говорят, смерть (его) весьма опечалила царя: но ввиду полученной на следующий день упомянутой радостной вести о продлении мира с Турцией горе было изобильно залито добрым венгерским вином.

20-го. Статский советник посланник Грунт, которого я здесь заместил, выехал из Москвы. (Как сам) он (с) женой, (так и) люди его, (а равно) и вещи направились на Киев, (чтобы следовать) далее через Польшу.

21-го. (Желая) поселиться на том подворье, в котором жил посланник Грунт и которое всегда предоставлялось для резиденции датским посланникам, я говорил (по сему предмету) с великим канцлером Головкиным и немедленно получил его согласие. Означенное подворье, сплошь деревянное, называется Бахарахтовым [199]; стоит оно особняком в уединенным месте, сейчас за Немецкой слободой или предместьем, на небольшом холме, на самом берегу реки Яузы. При нем большой фруктовый сад со множеством плодовых деревьев, луг, дающий сорок возов сена в год, маленькая березовая роща и разные пруды и садки со всякого рода рыбой. (Подворье) представляет еще то великое преимущество, что по своему уединенному загородному положению не подвергается опасности от пожаров, каковые часто случаются в Москве и истребляют целые улицы, предместья, а нередко и полгорода.

В Москве есть другое, большое, кирпичное подворье, называемое Посольским, в котором в прежнее время останавливались все посланники и послы, но где теперь, вследствие неудобства, темноты и разных других помех, никто из иностранных (представителей) больше не живет. Впрочем, датские посланники пользуются в нем несколькими комнатами, куда складывают большую и ценнейшую часть своего имущества, (на сохранение) от воров и пожаров. Я тоже пользовался этими комнатами, сберегая в них часть моего добра.