Юст Юль - Записки датского посланника при Петре Великом, 1709–1711

26-го. В этот день русские празднуют Успение, то есть (годовщину) смерти Божьей Матери, (и вместе с тем) кончается предшествующий двухнедельный пост. По случаю взятия Динамюндской крепости после обедни отслужен молебен и трижды сделано по выстрелу изо всех орудий на валу. Царь пригласил меня и некоторых других иностранных посланников на прогулку вверх по Неве, в Шлиссельбург.

27-го. Я получил сведение, что генерал-адъютант его королевского величества подполковник Мейер [274], посланный ко мне с письмами, а также с иным поручением [275], и везущий с собой золотую цепь и наряд ордена Слона для князя Меншикова, задержан карантином в трех милях по эту сторону Нарвы, в (городке) Вайвары, ввиду того, что он проехал через местности, где свирепствует чума. Задержание его было для меня неприятно, но отвратить оное я не мог. Я послал к (Мейеру) секретаря Фалька, чтоб переговорить с ним и принять от него привезенные письма, наряд и цепь, сам же поехал по (Неве) в Шлиссельбург в свите царя. С ним были герцог Курляндский, вдовствующая царица с царевнами, князь Меншиков, все министры и несколько генералов. Подвигались мы медленно, так как гребцы тянули наши шлюпки бечевой, и в тот вечер проехали всего 20 верст. Пришлось нам заночевать (в таком месте), где ничего не было приготовлено ни для (ужина), ни для ночлега. Кто из предусмотрительности взял с собой палатки и провизию, был сыт (и мог спать); остальные же, ничего с собой не имевшие, голодали и проводили (ночь) под открытым небом или же напрашивались (на ночлег) к другим, ибо лишь немногие приняли меры (в предвидении) такого беспорядка. В тот вечер царя на его буере протащили еще 20 верст вверх (по течению).

28-го. Утром и нас таким же образом дотащили до одного острова на полпути между Петербургом и Шлиссельбургом. Тут были поставлены шатры из галерных парусов; в шатрах этих, за четырьмя столами, князь Меншиков накормил нас всех на свой счет. И здесь, по русскому обычаю, всю ночь шла жестокая попойка.

29-го. По случаю постного дня у русских, шатры разобрали, и ни есть, ни пить нам не пришлось вовсе: насколько мы излишествовали (вчера), настолько (сегодня) терпели недостаток. Ел только тот, кто имел с собой холодные яства; если же у него что-нибудь оставалось, он должен был бросать это животным. Бродили (мы) кругом по полю как заблудившиеся. Никто (из нас) не знал, где царь. Наконец (нам) сказали, что он находится в версте оттуда и осматривает там выдуманное им приспособление для переправы судов через пороги. (Сделанный им в тот день опыт) удался. Небольшой галиот, сидевший в воде от 4 до 5 футов, был посредством этого приспособления переправлен против течения через большой водопад. Приспособление состоит в следующем. Между двумя плотами (утверждено) колесо, подобное мельничному; (концы его) оси, лежащие на этих плотах, захватывают своими зубцами шестерни воротов. Вороты такие же, какими обыкновенно подымают на купеческих судах якорь. Плоты стояли на якорях. К галиоту были прикреплены два каната, один к правому, другой к левому его борту; свободные концы канатов были намотаны на вороты на паромах. Когда мельничное колесо опускали настолько, что оно касалось реки, течение приводило его в круговое движение, а колесо передавало движение воротам, которые, наматывая на себя канаты, притягивали галиот. Однако порой, при усиленном (действии воротов) паромные якоря не держали, колесо опять опускали (в воду). В конце концов удалось-таки переправить галиот. Тем не менее я считаю это изобретение непроизводительным, ибо подобного рода (переправа) судов может то и дело не удаваться оттого, что (плоты) будут тащить (за собой) якоря: да и, кроме того, представляется другое соображение: (спрашивается), как переправить (через водопад) сами плоты? Совершить это придется не иначе, как перетаскиванием канатами; но так можно переправлять (и другие суда), без этого приспособления.

Вечером пустились далее; однако до Шлиссельбурга добраться не могли, так как все время приходилось тянуться на бечеве против течения. (Остановились) в 15 верстах. Ночь вынуждены были пропоститься и промерзнуть.

30-го. Прибыли в Шлиссельбург. Крепость эта стоит на истоке Невы близ Ладожского озера, имеющего 300 верст длины и 300 ширины. (Заложена) она среди воды; вокруг нет ни на палец ровной земли. Стены, вышиной в 30–40 локтей, возведены из твердых скал и исполинских камней. У подножия (стен) много бастионов, (орудия которых) стреляют настильно по воде. Между крепостью и водой нет ни фута земли. Над стенами возвышаются четыре сильно (укрепленные) башни с орудиями, (расположенными) в 3 яруса. Один конец города укреплен особо четырьмя другими башнями, там можно найти верное и крепкое убежище даже после взятия неприятелем (остальной части) города. (Вообще) я считаю эту (крепость) одной из неприступнейших в мире.

Царя по его прибытии сюда приветствовали салютом с вала изо всех орудий, которых здесь всего штук 200.

(В Шлиссельбурге) нас снова угостили пышным (обедом) на счет князя Меншикова, но (зато) помещений никому не отвели, и вечером нам пришлось разбить шатры где попало, по улицам и закоулкам.

31-го. Князь опять накормил (нас). (За столом) произошло (следующее). Старик Зотов, бывший дядька царя, о котором говорилось выше и которого царь и все прочие называют в шутку патриархом и князем-папой, сидел, как и всегда, за высшим концом стола. Среди (обеда Зотов) попросил царя, ввиду всегдашней его милости к нему, не оставить его и вперед своим (жалованьем), подарить ему в Ингерманландии маленькое поместье. Царь изъявил согласие. Но князь Меншиков, (возбужденный) гневом и завистью, резко спросил патриарха, как это ему пришло (в голову) выпрашивать у царя поместья в (герцогстве), которое принадлежит ему (Меншикову). В ответ на это патриарх, рассердившись, сильно выругал князя, (сказав), что он обкрадывает своего господина, как вор, пользуется своей долей во всех его доходах и все же остается обманщиком; что он завидует лицам, которым царь оказывает какую-либо милость, хотя нередко (лица эти) являются более старыми и верными слугами царя, чем он (сам). (Тут Зотов) привел, в частности, много образчиков двоедушия, мошенничества, высокомерия, алчности и других тому подобных пороков (князя). Хотя при этом царь и делал вид, что желает помирить (ссорящихся) и прекратить их перебранку, однако многие были того мнения, что (столкновение) это доставляет ему удовольствие и намеренно вызвано им (самим). Об этом я заключил, между прочим, и из (разговора), происходившего между царем и стариком Зотовым на следующий день, когда мы шли вниз по Неве обратно в Петербург. (Зотов) выразил царю крайние свои опасения относительно того, как бы князь за брань, которой он (Зотов) его осыпал, не навлек на него опалу и немилость его (величества). На это царь сказал: не бойся! [276] Несколько дней спустя князь Меншиков явился к царю и, плача, стал жаловаться на патриарха, который-де осрамил его в присутствии многих генералов и министров; (князь) просил царя об удовлетворении и воздаянии за подобный срам и бранные слова. Царь отвечал (было), что не стоит обращать внимание на речи пьяного старика; но князь все продолжал требовать удовлетворения со стороны патриарха. Тогда царь (:которому такие (столкновения) и даже наисерьезнейшие происшествия служат предлогом для шуток:) отправился к (Зотову) с целью его напугать. Нехорошо он сделал, сказал ему царь, что так выругал князя; теперь князь просит над ним суда и наказания, и — (царь) не вправе скрыть этого от (Зотова) — (Меншиков) настаивает-де на том, чтобы его повесили… Старик очень испугался. Тогда царь предложил свое посредничество между ним и Меншиковым и обещал примирить их на следующих основаниях: патриарх напишет к князю письмо, в котором попросит у него прощения и удостоверит, что князь честный, верный и добрый слуга своему государю, а что сам он (Зотов) — мошенник, вор, обманщик и (вообще все то), чем он бранил князя; а затем (Меншиков) даст ему пощечину. (Зотов) охотно (согласился) ее получить, и таким путем дело уладилось. Он и (Меншиков) поцеловались и снова стали добрыми приятелями. Сам я не был (свидетелем) этого примирения, но рассказывал мне о нем человек, в правдивости которого я не сомневаюсь.