Виталий Познахирев - Оттоманские военнопленные в России в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг.

В части, касающейся дифференциации пленных по категориям личного состава, считаем необходимым обратить внимание на следующее:

1. Основные данные о турецких генералах представлены в Таблице 5.

2. Доля штаб-офицеров в составе пленных офицеров не превышала 6 %.

3. К офицерам приравнивались капитаны гражданских пароходов (но не парусников), а также врачи и сотрудники Оттоманского Красного Полумесяца, добровольно проследовавшие в Россию вместе с больными и ранеными пленными. (Юнкера военно-учебных заведений рассматривались в качестве рядовых и никакими привилегиями не наделялись).

Таблица 5

Турецкие генералы, находившиеся в русском плену в 1877–1878 гг. [83] Составлена по данным: РГИА. Ф. 1286. Оп. 38. Д. 153. Л. 89Г, 112, 196, 267, 296; РГВИА. Ф. 400. Оп. 3. Д. 2038. Л. 129, 131; Д. 2058. Л. 224–225; Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877–1878 гг. … Вып. 64. Ч. 1. — С. 212; Ч. 2. — С. 73–74; Материалы для описания Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. … Т. 1. — С. 203–204; Т. 2. — С. 343; Газенкампф М.А.  Мой дневник. 1877–78 гг. Изд. испр. и доп. — СПб.: В. Березовский, 1908. — С. 220.

4. Как минимум, 3 % всех нижних чинов проходили службу в иррегулярных формированиях.

5. Не менее 7 % «аскеров» составляли гражданские лица, а именно:

— мужчины непризывного возраста (в основном, 14–15 лет и 55–65 лет), добровольно примкнувшие к частям оттоманской армии из патриотических побуждений;

— члены экипажей судов, захваченных на Дунае и в Черном море;

— жены и дети военнослужащих;

— чины турецкой полиции;

— мирные жители, задержанные по самым разным причинам (наличие оружия, ношение форменной одежды или ее элементов, попытка скрыться при приближении патруля, «подозрительный» вид и т. п.), а то и вовсе без всяких причин (например, турку предлагалось пройти «в штаб, для опроса», где после дачи показаний его бесцеремонно включали в партию военнопленных, отправляемых в тыл) [84] РГИА. Ф. 1284. Оп. 69. 1879 г. Д. 117. Л. 25; РГВИА. Ф. 400. Оп. 3. Д. 2038. Л. 159–161; Д. 2058. Л. 10; Д. 2088. Л. 67; Оп. 24. Д. 258. Л. 31, 57, 123; Ф. 1351. Оп. 1. Д. 3685. Л. 30; РГА ВМФ. Ф. 243. Оп. 1. Д. 8111. Л. 14; АВПРИ. Ф. 149. Оп. 502. Д. 1792. Л. 9; ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 25. Д. 1617. Л. 20; Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877–78 гг. … Вып. 64. Ч. 2. — С. 141; Вып. 94. — С. 36, 38, 40–43; Вып. 95. — С. 121, 128–129, 221, 254; Боратынский М. А . Указ. соч. — С. 20; Гредякин Н. Указ. соч. — С. 302; Петриченко. Указ. соч. — С. 344; Минские губернские ведомости. 1877. Часть неоф. 1 окт. С. 532; Московские ведомости. 1877. 11 нояб. С. 4; 13 нояб. С. 3; 1878. 21 февр. С. 2; Одесский вестник. 1878. 20 авг. С. 4; Ревельский листок. 1878. 1 февр. С. 2; Русский мир. 1878. 5 авг. С. 2. .

Разумеется, необоснованное пленение мирных людей не всегда оставалось незамеченным. Это видно уже из отдельных приказов, требующих «предписать войскам, чтобы невооруженных жителей отнюдь не трогать и в плен не забирать». Видно это и из некоторых публикаций зарубежной и даже отечественной прессы, которая, касаясь фактов такого рода, отзывалась о них с явным неодобрением [85] Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877–1878 гг. … Вып. 94. — С. 43; Вып. 95. — С. 195, 434–435; Правда. 1877. 2 окт. С. 4. . Однако, при всем при этом, систематической борьбы с данным явлением в русской армии не велось, и оно продолжало давать о себе знать вплоть до конца войны.

К сказанному нужно добавить, что доля «дезертиров» в составе пленных была незначительной. То же можно сказать и о числе «перебежчиков». к примеру, в октябре 1877 г. на сторону русских перешел поручик кавалерии Ахмед эфенди, объяснивший этот шаг тем, что он свыше двух лет не получал жалования. в декабре так же поступил недавно призванный в армию рядовой пехоты Манон Сени, армянин, католик, торговец из Стамбула [86] Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877–1878 гг. … Вып. 94. — С. 37, 55. .

Единицами исчислялись и случаи пленения лиц, не являющихся подданными Турции (в основном, это были добровольцы из Австро-Венгрии, Великобритании, Германии и др. государств).

Бо́льшую часть военнопленных составляли, разумеется, этнические турки и мусульмане, хотя встречалось среди них и немало христиан, а также представителей иных этносов и даже рас, как-то: албанцы, англичане, арабы, армяне, болгары, венгры, греки, курды, лезгины, немцы, поляки, русские («некрасовцы»), татары, черкесы, чехи, «черные египтяне» (негры), швейцарцы и др.