Илья Сидорчук - Пагубные страсти населения Петрограда–Ленинграда в 1920-е годы. Обаяние порока

Среди таких лиц санитарно-просветительная работа могла бы, несомненно, дать положительные результаты и заметно понизить спрос на проституцию.

Многие из наших пациентов, в большинстве зеленая молодежь, попадают к проституткам благодаря уговорам и примерам со стороны своих „опытных“ товарищей.

С „ухарством и молодечеством“ старших товарищей, с этой отвратительной отрыжкой старого быта, следует покончить. И мне думается, что несколько агитсудов или соответствующих инсценировок на фабриках или в клубах могли бы помочь созданию среди молодежи атмосферы, осуждающей пользование проституцией» [251] Соскин Е.Я. Против половой распущенности (Письмо врача-венеролога) // Ленинградская правда. 1928. 9 мая. № 106. С. 5. .

Отсутствие официального контроля над проституцией вытеснило ее в неподконтрольную сферу. Зачастую в условиях жилищного кризиса клиентов приходилось обслуживать прямо на улицах, железнодорожных вокзалах и т. д. Могло существовать и экономическое партнерство между сдававшей комнату пожилой мадам и проституткой, приводившей туда клиентов.

Видимо, этим можно объяснить впечатление В.В. Шульгина зимой 1926 г. поразившегося тому, что проституток на улицах стало в сравнении с дореволюционным периодом намного меньше: «На Невском я оформил наблюдение, которое я сделал еще раньше. Свободная любовь — свободною любовью в социалистической республике. Но порнография, должно быть, преследуется. Ибо нигде я не видел даже того, чем пестрят витрины всех городов Западной Европы. Голости совсем не замечается.

То же самое надо сказать насчет уличной проституции.

В былое время с шести часов вечера на Невском нельзя было протолпиться. Это была сплошная толпа падших, но милых созданий. Сейчас ничего подобного нет. Говорят, они переместились и по преимуществу рыскают около бань. Другие объясняют, что вообще проституция сократилась, дескать, мол, нет в ней нужды: и так все доступно. Но это, конечно, преувеличено. Мне кажется, что в этом вопросе что-то произошло. А что именно, я дешифрировать не мог. Спрашивал, может быть, милиция очень преследует. Говорят, нет. В Ленинграде не притесняют» [252] Шульгин В.В. Три столицы. .

Если у проститутки было свое жилье, то оно превращалось в воровскую «малину». Газета «Последние новости» в 1923 г., описывая преступный мир Петрограда, связывала число проституток с уровнем криминала: «Проституция в Петрограде развивается больше всего за счет преступлений. Большинство воров укрывается у проституток и проживают там всю свою, нередко кровавую, добычу. Проститутка — первый проводник и путь к преступлению. Они знают всех воров по кличкам, охотно дают у себя приют всякому темному элементу. Чем меньше будет проституток, тем скорее в городах сократится уголовная преступность. Жизнь проститутки — сплошное преступление. Большинство подростков, в возрасте от 16–20 лет, гибнет через них» [253] Преступный мир Петрограда // Последние новости. 1923. № 36 (58). С. 3. .

Отдельная практика — девочки-беспризорницы, фактически являвшиеся проститутками в своем сообществе. П.Г. Бельский, анализировавший хулиганство в детском и юношеском возрасте, обратил внимание на случай некоего М.Г., мальчика 1911 г. рождения, который рано осиротел и постоянно сбегал из детских домов, в которые его помещали. Он был из тех, кому нравилась жизнь на улице, вне закона, ведь там царствует принцип: «Если нравится, если хочется, то все делать можно». При побегах из детских домов М. Г. знакомился с компаниями беспризорных: «На вырученные от краж деньги устраиваются оргии, — самогон, политура, вино („и коньяк пил“), кокаин дурманят головы детей, и они предаются „свальному греху“ с девочками-проститутками („шмарами“). Педерастия процветает и как промысел, и как страсть. Задержанный после трех лет такой жизни и препровожденный в Научный институт в целях перевоспитания М.Г. с восторгом рассказывал о своем „привольном, веселом житье“, не понимая запретности этих удовольствий, ведь „было весело“. Единственная вещь, которой он опасался — „схватить от «шмары» дурную болезнь (такая шмара может и испортить человека)“» [254] Бельский П.Г. Хулиганство в детском и юношеском возрасте // Хулиганство и преступление. М.; Л., 1927. С. 102. .

Говоря о проституции как о пережитке буржуазного общества, большевики связывали ее распространение с наследием прошлого. С.Е. Гальперин безапелляционно утверждал, что проституция — «пережиток рабства» [255] Гальперин С.Е. Проституция. М., 1927. С. 3. . В коммунистической утопии будущего ее, конечно, не будет. В период нэпа на проститутку советский закон продолжал смотреть как на паразита, т. е. как на человека, живущего на нетрудовой доход: «Понятно, что, с Советской точки зрения, занятие проститутки достойно резкого осуждения, и сама она является элементом вредным для общества, даже помимо того венерического яда, какой с ее помощью распространяется» [256] Василевский Л.М. Проституция и рабочая молодежь. Социальногигиенический очерк. М., 1924. С. 73. . В центре внимания исследователей проституции было два основных вопроса: почему девушки становятся проститутками и почему к их услугам прибегают советские граждане, в том числе сознательные рабочие?

Как отмечалось выше, сами проститутки традиционно винили в своей судьбе нужду и отсутствие денег. Разумеется, речь могла идти не только о пресловутом куске хлеба, но и о соблазнах большого города. В книге «Проституция. Ее причины и борьба с ней» доктор Б.В. Цуккер указывает на это как на «один из самых сильных факторов проституции». В качестве доказательства он цитирует Августа Бебеля: «Этот соблазн больших городов — один из самых сильных факторов проституции. „Девушки, у которых постоянно перед глазами находится мир буржуазной роскоши, приучаются к потребностям этого мира. Но удовлетворять эти вновь народившиеся потребности они в состоянии лишь тогда, когда они начинают прибегать к побочному позорному заработку“» [257] Цуккер Б.В. Проституция. Ее причины и борьба с ней. М., 1927. С. 10. . Если до революции в России, как и в других странах, проститутками «подрабатывали» горничные, то это объяснялось тем, что со временем условия выбивают из них чувство человеческого достоинства, они перестают считать себя людьми. Эти отличительные психологические черты «цеха прислуг» во многом оказались перенесенными в новый советский быт, ведь и прислуга, и фабрично-заводская работница — обе вышли из деревенской среды.

В проститутки могли идти и студентки ленинградских вузов. Жизнь студента, особенно приехавшего из провинции, в 1920-е гг. была незавидной. На несколько лет он обрекал себя на бедность, недоедание, кошмарные жилищные условия в сочетании с высокой учебной и общественной нагрузкой. Стипендии выплачивались далеко не всем, и прожить на них было очень сложно. В июне 1926 г. в Политехническом институте произошел возмутительный случай — студентка IV курса кораблестроительного факультета приема 1921 г. Екатерина Федоровна Афанасьева плеснула водой из кружки в лицо декану факультета В.Л. Поздюнину. Причиной стало решение декана о ее переводе во вторую очередь для прохождения плавательной практики, что она трактовала как издевательство и ущемление ее прав как женщины. Правление института решило ее исключить, но за девушку вступилось Исполнительное бюро профсекций. 9 июля оно направило уполномоченному Наркомпроса в Ленинграде Б.П. Позерну письмо с просьбой отменить постановление правления. Показательно, что среди прочих аргументов был следующий: «Студентка Афанасьева является женщиной (процент женщин на Кораблестроительном ф-те — 1), по отношению к которым необходим более осторожный и вдумчивый подход. В вузовских условиях были факты, когда по экономическим условиям студентки доходили до проституции» [258] ЦГА СПб. Ф. 2555. Оп. 1. Д. 588. Л. 43. Письмо Исполнительного бюро профсекции ЛПИ им. М.И. Калинина уполномоченному Наркомпроса Б.П. Позерну от 9.07.1926 г. (Копия). .