Элетер Дзелепи - Секрет Черчилля

«Война вступила в свою конечную фазу. На протяжении этих нескольких лет бывали моменты, когда казалось невозможным, чтобы мы ее выиграли. Сейчас положение таково, что мы уже не можем ее проиграть. Фактически огромные успехи наших русских союзников сделали победу достижимой для нас. На участке фронта 21-й группы армий [войска, которыми командовал Монтгомери] мы готовы к последней фазе». [63] Сообщение агентства Рейтер 18 февраля 1945 года.

Самым очевидным результатом второй частичной капитуляции был, согласно справедливому замечанию Честера Уилмота [64] Chester Wilmоt. Op. cit. , «окончательный акт», то есть признание, молчаливое, но эффективное, фленсбургского островка, где смогло обосноваться «правительство» «преемника» Гитлера (вместе с верховным командованием вермахта, после того как ему неоднократно приходилось менять свое местопребывание в связи с продвижением русских), чтобы продолжать, сохраняя при этом полную свободу, маневрировать даже после общей капитуляции.

Смысл второй частичной капитуляции был подчеркнут Дёницем в его воззвании.

«Если мы, — писал он, — складываем оружие на северо-западе Германии, в Дании, в Норвегии и Голландии, то делаем это потому, что борьба против западных держав утратила смысл. На востоке борьба продолжается».

Нельзя было более наглядно подчеркнуть это последнее обстоятельство. Немцы сдавались не потому, что у них не было другого выхода, а добровольно, чтобы способствовать прекращению войны и «повернуть фронт».

Тогда же, 5 мая, верховное командование вермахта сообщало в том же духе: «Приказ о капитуляции немецких сил на северо-западе был отдан Дёницем потому, что война против западных держав утратила смысл», и отмечалось также, что «сопротивление Советам будет продолжаться».

Короче, эта операция изображалась как «успех» немцев. Для Дёница она являлась «началом конца войны на западе». И он, по его собственному выражению, «извлек» из нее вывод. 6 мая он отдал приказ немецким войскам не оказывать сопротивления американским силам, продвигавшимся к Праге. (Что, отметим мимоходом, с некоторых пор и так уже имело место.) Именно так надо было понимать его «намерение как можно быстрее окончить войну на западе» [65] Karl Dönitz. Op. cit. .

Вторая частичная капитуляция немцев в том виде, в каком она произошла, была не чем иным, как новым этапом на пути к большой конечной операции, о которой мечтали во Фленсбурге: к сепаратной капитуляции на всем западном фронте. Эта операция, по внешнему виду военная, как и две предыдущие, должна была открыть широкие перспективы в политическом плане. Монтгомери резюмировал это в приказе, с которым он обратился к войскам по случаю их победы. «Мы выиграли войну против Германии, — объявлял он. — Теперь речь идет о том, чтобы выиграть мир».

«Выиграть мир» — эти слова становятся отныне ключевыми. Этот мир надо было выиграть, пока война еще не была окончена. Так как, если бы военные действия прекратились на позициях, занятых западными державами и русскими, мир не соответствовал бы представлениям о победе ни Англии, ни Соединенных Штатов. Можно было даже считать, что мир проигран для них.

Такой подход к оценке войны на ее последней стадии и перспектив мира был характерен для Черчилля, который выступал в роли непримиримого поборника идеи «выиграть мир» любой ценой, рискуя вызвать самые тяжелые осложнения и навлечь на себя самые большие опасности вплоть до открытого конфликта с русскими. Но эту точку зрения разделяли также некоторые американские круги и, в еще большей мере, немцы, прилагавшие все усилия в этом направлении. Так что союзники русских, которые фактически перестали ими быть, готовы были идти рука об руку с вчерашним врагом. И они продолжали действовать в этом духе и после войны — начиная с политического, экономического и военного восстановления Германии, виновниками которого они были, до включения «нового германского» государства в состав «Европы», какой представлял ее себе «преемник» Гитлера.

Именно с такими намерениями собирались перейти от частичных, местных капитуляций к сепаратной капитуляции на всем западном фронте.

Уже 3 мая, в тот самый день, когда Дёниц направил адмирала фон Фридебурга к Монтгомери, чтобы предложить ему капитуляцию немецких сил на северо-западном фронте, фельдмаршал Кессельринг, главнокомандующий немецкими силами на западном фронте, был уполномочен верховным командованием вермахта немедленно вступить в контакт с генералом Эйзенхауэром и направить своего эмиссара в штаб Эйзенхауэра в Реймсе для переговоров относительно капитуляции всех подчиненных Кессельрингу сил.

Кессельринг тотчас же предпринял этот демарш, но не добился успеха. Именно из-за характера сделанного предложения. Это был первый случай, когда вопрос о сепаратной капитуляции на западе ставился официально. Эйзенхауэр был совершенно не расположен вести переговоры на той основе, которую предлагали немцы.

Это было довольно-таки неожиданно. В кругах верховного командования вермахта имели довольно смутное представление о настроениях, которые царили в тот момент в штабе Эйзенхауэра. Было известно, что существовали тенденции, противоположные тенденции командующего и отражавшие настроения кругов, близких к Пентагону. Но невозможно было точно измерить значение этого влияния и роль, которую играл Эйзенхауэр. Его позиция во время двух предыдущих капитуляций была благосклонной. Поэтому командование вермахта было настроено довольно оптимистически.

Между тем, когда речь шла о тех капитуляциях, Эйзенхауэр отстаивал точку зрения, согласно которой они имели лишь тактическое значение. Поскольку на этот раз речь шла о капитуляции на всем западном фронте, вопрос стоял совершенно иначе — дело касалось капитуляции Германии. А в этом случае надо было выбирать: или сепаратную капитуляцию на западе, или же соблюдать соглашения, заключенные союзниками в годы войны, то есть требовать общей безоговорочной капитуляции Германии.

Черчилль до этого времени безуспешно добивался торжества сепаратной капитуляции на западе. Для немцев она была единственным шансом. Он натолкнулся на сопротивление как в Вашингтоне, так и в штабе Эйзенхауэра. Лишь только «официально» был поставлен вопрос о сепаратной капитуляции, главнокомандующий американскими вооруженными силами воспротивился этому, ссылаясь на существующие соглашения. Вот каким образом были отвергнуты предложения Кессельринга.

Маневр немцев был слишком прозрачным. Демарш немецкого фельдмаршала носил, как в Италии и на северо-западе, сугубо военный и местный характер. Отвергнув его, Эйзенхауэр расстроил этот замысел и предложил Кессельрингу обратиться к своему «правительству». Только это «правительство» было, таким образом, полномочно обсуждать вопрос о капитуляции в том виде, в каком он на этот раз ставился. Ибо дело теперь носило исключительно политический характер. «Поскольку компетенция Кессельринга, — замечает по этому поводу Эйзенхауэр в своих мемуарах, — была ограничена западным сектором фронта», он ответил ему, что согласен вести переговоры лишь «на основе капитуляции всех немецких сил», как на востоке, так и на западе.