Элетер Дзелепи - Секрет Черчилля

Лично для Дёница это была неудача политического маневра, который он начал своими обращениями 1 мая к немецкому народу и к вермахту. На «макиавеллистское» предложение Дёница прекратить войну против англо-американцев, с тем чтобы продолжать ее против русских, Эйзенхауэр — согласно сообщению генерала Кинцеля — ответил, что это «старый нацистский трюк» с целью расколоть западные державы и русских.

Таким образом, партия была окончательно проиграна. Отказ Эйзенхауэра не оставлял больше простора для маневрирования. Приходилось довольствоваться тем, что удалось избежать публичной капитуляции перед русскими. Это было утешением для немецких генералов, которые могли считать, что их побили не русские, а другие. И американцам это льстило.

Было решено тогда послать в Реймс генерала Иодля; ему было разрешено согласиться на капитуляцию только перед западными державами [70] См.: Lüdde-Neurath. . Op. cit. . Он, разумеется, был снабжен всеми необходимыми полномочиями, но не должен был ничего подписывать без окончательного разрешения Дёница. Без сомнения, все еще надеялись, что прогерманские тенденции в окружении Эйзенхауэра в конечном итоге возобладают.

Иодль, прибывший в Реймс 6 мая, имел поручение «объяснить со всей откровенностью Эйзенхауэру [с которым он лично так и не встретился], почему капитуляция германских войск восточного фронта перед русскими является неприемлемой для немцев». Он должен был в особенности убедить его, что если немцы желают сепаратной капитуляции, то потому, что ни один немец, занимающий ответственный пост, не может отдать армии приказ капитулировать перед русскими, а также потому, что, если даже такой приказ будет отдан, солдаты его не выполнят [71] См.: Lüdde-Neurath. Op. cit. .

На первый взгляд это была необычная претензия, учитывая, что вермахт проиграл войну на востоке. Но, по сути дела, это был последний аргумент не только для того, чтобы избежать крайнего унижения немецкой армии, но прежде всего для того, чтобы любыми средствами добиться резкого сокращения линии фронта и оставить дверь открытой для всякого рода политических спекуляций. Немцы никогда не теряли из виду надежды «перекроить союзы», начав с «поворота фронта», что позволило бы им по возможности сохранить свой военный потенциал.

Оптимизм в кругах верховного командования вермахта доходил до такой степени, что там верили в успех «миссии» Иодля. 6 мая, в тот самый день, когда Иодль прибыл в Реймс, фельдмаршал Кейтель получил из Фленсбурга радиограмму с сообщением, что Эйзенхауэр, хотя он и заявил, что не примет никакой другой капитуляции, кроме безоговорочной капитуляции на всех фронтах, как на востоке, так и на западе, тем не менее, по-видимому, готов вести переговоры о частичной капитуляции немецких сил на западном фронте.

Немецкое правительство, как должен был заверить Иодль Эйзенхауэра, в состоянии гарантировать точное выполнение капитуляции на западе. Американцы оказали бы ему содействие, отказавшись от требования об одновременной капитуляции немецких войск на всех фронтах. А пока Иодль должен был попытаться выиграть время, чтобы дать возможность перебросить значительную часть немецких войск с восточного фронта на запад.

«Хитрость» ясна. Все строится на идее разделения фронтов. «Гарантировать» капитуляцию на западном фронте означало, что немцы будут удерживать восточный фронт, ведя там бои. Война будет продолжаться на востоке, в то время как на западе она прекратится. И неминуемым следствием этого явится разрыв между англо-американцами и русскими.

Так обстояло дело у немецкой стороны. Но в штабе Эйзенхауэра, где, казалось бы, все должно было быть просто и ясно, ибо речь шла о капитуляции побежденных перед победителями, царила атмосфера таинственности.

Следует прежде всего отметить первый поразительный факт: немецкий делегат, прибывший в Реймс для подписания капитуляции, так и не встретился лично с Эйзенхауэром. Он ни разу не видел его во время своего кратковременного пребывания в Реймсе. Переговоры он вел исключительно с начальником штаба Эйзенхауэра. Это тем более любопытно, что генерал Иодль прибыл для подписания капитуляции, а между тем он «вел переговоры» с генералом Беделлом Смитом. У Иодля были даже с ним «длительные» беседы, к тому же беседы, не касавшиеся капитуляции.

Согласно сообщению, посланному Эйзенхауэром в министерство обороны в Вашингтоне 6 мая, после первой беседы Иодля с Беделлом Смитом немецкий генерал заявил своему американскому собеседнику, что, «каким бы ни был» ответ главнокомандующего американскими силами на последние предложения эмиссара фленсбургского правительства, Дёниц собирается «отдать приказ» всем немецким войскам, находящимся на западном фронте, «прекратить огонь и отказываться стрелять по британским и американским войскам». Что, кстати, и было тем временем сделано. Немцы старались создать впечатление, что ведут переговоры с американцами на равной ноге, как будто у них было что предложить взамен того, что они требовали.

Действительно, беседы Иодля с Беделлом Смитом носили такой характер, что после первой встречи обоих генералов у немца сложилось впечатление, что начальник штаба Эйзенхауэра расходится с последним во мнениях и что если в Реймсе не все пойдет хорошо для Германии, то исключительно по вине Эйзенхауэра.

В докладе, представленном по возвращении Дёницу, Иодль заявлял, что после того, как он выслушал генерала Беделла Смита, он надеялся избежать капитуляции на востоке. Надежда эта, однако, «рухнула» в результате резкого вмешательства Эйзенхауэра, предпринятого в «императивной» форме. Главнокомандующий, согласно все тому же докладу Иодля, был «непреклонен» и «резок». Он «в значительной мере» помешал своему начальнику штаба, который проявил «гораздо больше понимания».

При таких обстоятельствах немцам не удалось добиться на западном фронте того двойного успеха, которого они легко достигли в Италии и на северо-западе. Всю ответственность за это они возлагали на Эйзенхауэра.

После этой неудачи им оставалось добиваться только одного: переброски максимального количества немецких войск с востока на запад. Они попросили отсрочить на четыре дня подписание капитуляции, на что Беделл Смит охотно дал свое согласие Иодлю. Но и здесь Эйзенхауэр показал себя «непреклонным».

«Мы полностью отдавали себе отчет, — писал Эйзенхауэр по этому поводу в своих мемуарах, — что немцы продолжали стараться выиграть время, чтобы перебросить в наше расположение возможно большее число своих солдат с восточного фронта».

Согласно докладу, представленному Йодлем Дёницу по своем возвращении из Реймса, — докладу, о котором уже говорилось выше, Эйзенхауэр угрожал также отдать приказ стрелять по всем немецким солдатам, даже если они будут в одиночку появляться перед американскими позициями, чтобы сдаться в плен. (В этом вопросе он был менее великодушен, чем Монтгомери.)