Элетер Дзелепи - Секрет Черчилля

Мы видели, что генералу Беделлу Смиту была предоставлена полная свобода переделать по своему усмотрению предназначенный для подписания документ о капитуляции. Но он не мог приступить к подобной операции на свой страх и риск. Разве речь шла не о том, чтобы совершенно не считаться с русскими? Конечно, генерала прикрывал Вашингтон. Но надо было, чтобы кто-нибудь сделал решающий шаг и взял бы на себя в конечном счете всю ответственность. Такое вмешательство свыше осуществил Черчилль.

Во время заседания 5 мая Европейской консультативной комиссии неожиданно обнаружилось новое обстоятельство, которое совершенно нейтрализовало деятельность комиссии и предопределило осуществление новой процедуры в Реймсе.

Во время обсуждения британский представитель сэр Уильям Стрэнг был вызван Черчиллем в его резиденцию. В тот же вечер стало известно, что премьер-министр имел длительную беседу по телефону с генералом Беделлом Смитом, в ходе которой было решено заменить документ, выработанный Европейской консультативной комиссией, другим, который будет составлен на месте, в штабе в Реймсе [77] См.: Philip Моselу. Op. cit. .

Вот при каких обстоятельствах официальный документ, одобренный «большой тройкой» для подписания капитуляции Германии, был подменен новым текстом, о котором русские не имели никакого представления.

Следует, однако, добавить, что Черчиллю не стоило никакого труда договориться с начальником штаба Эйзенхауэра. Если верить еще одному американскому дипломату, Чарлзу У. Тайеру, то уже длительное время происходил обмен мнениями именно в этом духе между штабом Эйзенхауэра и Пентагоном. Создается даже впечатление, по мнению того же американского дипломата, что текст, окончательная редакция которого была сделана в Реймсе, вовсе не был «импровизированным», но имел «странное сходство с предложениями, сделанными военными в Лондоне за год до этого» [78] Charles W. Thayer. The Inquent germans. New York. .

Говоря яснее, это означает, что текст документа о капитуляции, в конечном итоге подписанного, содержал поправку, которую англо-американцы длительное время пытались заставить принять русских.

Из рассказа об этом необычайном деле запомним следующие факты:

что махинация была заранее задумана;

что 5 мая, когда было решено «сымпровизировать», так сказать, «ввиду спешки» текст документа о капитуляции, который предстояло подписать, немецкий делегат генерал Иодль еще не прибыл в Реймс;

что все это происходило между штабом в Реймсе (хотя и без прямого участия Эйзенхауэра) и Пентагоном при молчаливом соучастии государственного департамента и при полном участии Лондона.

Что касается государственного департамента, было бы неправильно принимать всерьез рассказы о его роли в этом деле. Дипломатов, дескать, отстранили, «сделали посмешищем» военные, которые вели игру. Согласно Филипу Мосли, военные оставили их в полном неведении относительно того, что происходило между Пентагоном и штабом в Реймсе. Подмена документа Европейской консультативной комиссии другим текстом была-де настоящим «сюрпризом» для государственного департамента. 9 мая, то есть уже после подписания, государственный департамент потребовал от Вайнанта объяснений относительно того, что произошло с документом Европейской консультативной комиссии и по какой причине. Как утверждают дипломаты, им не дали в министерстве обороны никаких разъяснений по этому вопросу! Им сказали, будто ничего не известно ни о происхождении документа, подписанного в Реймсе, ни о причинах отказа от текста, подготовленного Европейской консультативной комиссией.

Как можно утверждать, будто государственный департамент не играл никакой роли в этой комедии? Каким образом судьба документа Европейской консультативной комиссии могла оказаться для него «сюрпризом», когда, как мы видели, сам государственный департамент не послал этот документ в Реймс и даже воздержался от того, чтобы дать инструкции на счет его использования? Разве не государственный департамент, поступая подобным образом, разрешил Реймсу переделать документ, который предстояло подписать?

Ни недостатки дипломатической службы Вашингтона, которые часто отмечают, ни соперничество между Пентагоном и государственным департаментом не могут служить удовлетворительным объяснением этой путаницы, в которой, казалось, нельзя было разобраться. Факты говорят сами за себя. Без сомнения, государственный департамент, не желая обострять свои отношения с Москвой, счел более «дипломатичным» стать «посмешищем» по вине военных, нежели создавать у русских впечатление о своем соучастии в интриге, затеянной в Реймсе.

Что касается решающей роли, сыгранной Черчиллем, то она отнюдь не была импровизированной. Он подготовил почву. В послании Сталину от 28 апреля 1945 года он отстаивал тезис о том, что официального документа для подписания капитуляции не существует. «При отсутствии подписанного документа о капитуляции» он просил Сталина дать «срочное» указание советскому представителю в Лондоне в Европейской консультативной комиссии, с тем «чтобы можно было без промедления выработать окончательный текст». [79] «Переписка…» Т. I, стр. 343. .

Поступая таким образом, Черчилль смешивал официальный текст, разработанный Европейской консультативной комиссией, с тем, в который были внесены поправки на конференции в Ялте. Первый из этих текстов существовал и оставался полностью в силе. Текста же с поправками не существовало. Между тем Черчилль помнил только о последнем из них. Он требовал от Сталина объявить о своем согласии с текстом, в который были внесены поправки и который советское правительство всегда отвергало. И именно последнего отказа Сталина ожидали те люди, которые хотели составить новый текст.

Чтобы понять, какое значение имело вмешательство Черчилля, и в общем представить себе, почему было важно заменить официальный документ, выработанный Европейской консультативной комиссией, следует обратить внимание на важные различия по основным вопросам, существующие между первым текстом и окончательным текстом, который был подписан.

Соглашение о капитуляции, выработанное Европейской консультативной комиссией, представляло собой пространный документ из четырнадцати четко сформулированных статей и носило главным образом политический характер. Название этого документа было знаменательным: «Безоговорочная капитуляция Германии». В преамбуле уточнялось, что «германское правительство и верховное командование вермахта» признают безоговорочную капитуляцию «Германии». Наконец, этот документ должен был быть подписан представителями германского правительства и вермахта.