Элетер Дзелепи - Секрет Черчилля

В противоположность этому текст, подписанный в Реймсе, был кратким, содержал всего пять статей, весьма лаконичных, и носил сугубо военный характер. Он был озаглавлен: «Акт о военной капитуляции» и касался исключительно вопроса о капитуляции немецких армий на поле боя. Лишь в одном месте говорилось о «Германии», а «германское правительство» вообще не упоминалось.

К тому же документ этот был подписан только представителем вермахта генералом Йодлем. На церемонии подписания не было никакого представителя германского правительства. В документе не было и намека на основные политические вопросы, что было характерно для текста, подготовленного Европейской консультативной комиссией.

Именно этим объясняется, почему так стремились заменить этот документ другим, в значительной степени «очищенным». Эта переработка, бросающаяся в глаза, выдает новые тенденции в политике, которую Лондон и Вашингтон намеревались проводить после войны по отношению к Германии и к Советскому Союзу, к вчерашнему врагу и к вчерашнему союзнику.

В момент окончания войны англо-американцы попытались добиться того, чего они не смогли достичь во время войны. Не сумев добиться одобрения Сталиным поправок, внесенных на конференции в Ялте в подготовленный Европейской консультативной комиссией документ о капитуляции, касавшихся «раздробления» Германии, они попытались осуществить двойную операцию с помощью текста, который они предложили подписать в Реймсе. Включив в текст принцип «раздробления» Германии, они тем самым положили начало «другому решению» германской проблемы, которое в их глазах обеспечивало будущее. Они сохранили бы власть, хотя и призрачную, уже интегрированного политически и идеологически в состав Запада фленсбургского «правительства», которое намеревались молча терпеть. Надеясь впоследствии предоставить ему полный суверенитет, англо-американцы подходили к капитуляции как к делу, имеющему чисто военный характер, как того и желали сами немцы.

Лишь благодаря вмешательству в последнюю минуту Вайнанта, обратившегося к Черчиллю и в штаб Эйзенхауэра, в текст, подготовленный в Реймсе, была добавлена статья 4. Эта статья предусматривала возможность возвращения впоследствии к политическим вопросам, которые трактовались в документе, подготовленном Европейской консультативной комиссией, но были опущены в подписанном тексте [80] См.: Philip Mosely. Op. cit. .

«Акт о военной капитуляции, — ясно гласила статья, — не будет являться препятствием к замене его другим генеральным документом о капитуляции, который будет применим к Германии и германским вооруженным силам в целом».

Это была единственная фраза в тексте капитуляции, где шла речь о «Германии», упоминавшейся отдельно от вермахта. Впрочем, это упоминание было навязано авторам документа.

Следует также отметить, что инициатива посла Соединенных Штатов не могла исходить от него самого. Она, несомненно, явилась следствием вмешательства советского представителя в Европейской консультативной комиссии, единственного, кто был заинтересован во включении статьи 4, практически аннулирующей подписанный текст. Мы увидим далее, что Сталин, ссылаясь именно на эту статью документа, подписанного в Реймсе, добился его замены другим документом, в котором были полностью восстановлены условия политического характера, содержавшиеся в тексте, подготовленном Европейской консультативной комиссией, который напрасно надеялись предать забвению.

Следует ли удивляться в этих условиях, что сам акт капитуляции претерпел еще новые перипетии?

Еще 5 мая Трумэн, Черчилль и Сталин согласовали между собой день и час, когда одновременно в Вашингтоне, Лондоне и Москве будет объявлено о капитуляции Германии: во вторник, 8 мая, в 9 часов утра по вашингтонскому времени. Это было сделано с целью подчеркнуть, что речь идет о действительно одновременной капитуляции на всех фронтах перед всеми союзниками.

По вскоре все расстроилось. В своем ответе на послание Трумэна от 7 мая Сталин потребовал отложить на сутки одновременное официальное объявление о капитуляции.

Что же произошло? Сталин ставил в известность о нарушениях, если не уловках со стороны немцев, при выполнении условий капитуляции на восточном фронте.

«У Верховного Командования Красной Армии, — писал Сталин, — нет уверенности, что приказ германскою командования о безоговорочной капитуляции будет выполнен немецкими войсками на восточном фронте». «Надо иметь в виду, — отмечал Сталин, — что сопротивление немецких войск на восточном фронте не ослабевает, а, судя по радиоперехватам, значительная группа немецких войск прямо заявляет о намерении продолжать сопротивление и не подчиняться приказу Деница о капитуляции». Это было фактом. Немецкие войска с восточного фронта еще надеялись добраться до западной зоны. Все это было настолько очевидно, что генерал Эйзенхауэр почувствовал себя вынужденным изложить жалобы на этот счет фленсбургскому «правительству». Но на это ему ответили, что генерал Иодль «предупреждал его о такой возможности еще 6 мая», то есть еще тогда, когда шли переговоры в Реймсе.

В глазах русских это означало, что общая капитуляция угрожала превратиться в частичную капитуляцию на западном фронте и что документ, подписанный в Реймсе и торжественно провозглашенный как акт о капитуляции Германии, относился только к войне на западе.

«Поэтому мы опасаемся, — добавлял Сталин, — что, в случае объявления сегодня [8 мая] Правительством СССР о капитуляции Германии, мы окажемся в неловком положении и введем в заблуждение общественное мнение Советского Союза».

Послание Сталина заканчивалось следующими словами:

«Поэтому Командование советских войск хотело бы выждать до момента, когда войдет в силу капитуляция немецких войск, и, таким образом, отложить объявление Правительств о капитуляции немцев на 9 мая, в 7 часов вечера по московскому времени» [81] «Переписка…». Т. II, стр. 227–228. .

Следует заметить, что с американской стороны возражений не последовало, и по той же самой причине.

8 уже упоминавшемся послании от 6 мая Эйзенхауэра министерству обороны главнокомандующий обращал внимание Вашингтона на вопрос о дате объявления немецкой капитуляции. Он также предлагал дату 9 мая.

«Если изложенное выше соглашение соответствует предусмотренному, — писал Эйзенхауэр, — я предлагаю, чтобы правительства выступили во вторник [8 мая] с обращениями, в которых объявили бы о том, что среда 9 мая является Днем Победы в Европе, что бои уже прекратились почти на всех фронтах и что по условиям соглашения [текста капитуляции, подписанного в Реймсе] официальное прекращение огня наступит в ноль часов в ночь с 8 на 9 мая».