Элетер Дзелепи - Секрет Черчилля

Было бы ошибкой полагать, что речь здесь шла о смутных размышлениях. Эти мысли полностью созрели и отражали определенную политику. Надо было добиться оставления англо-американских сил в Европе. В случае их вывода все оказалось бы под угрозой.

Перед лицом «советской угрозы» Черчилль не мог избавиться от «страха, что победоносные армии Демократии вскоре рассеются, тогда как настоящее и самое трудное испытание еще впереди».

Этой новой, решающей для него конфронтации он желал и усердно стремился к ней. Новая конференция с участием Сталина представила бы для этого случай.

После конференции в Ялте, состоявшейся за три месяца до окончания войны, какой-либо новой встречи «большой тройки» до мирной конференции не предусматривалось. В Ялте уже пришли к соглашению по всем главным проблемам, которые поставила война. Пространный документ, подписанный там 13 февраля 1945 года, должен был послужить основой для работы мирной конференции.

Но Ялтинская декларация рассматривалась в Лондоне и Вашингтоне как слишком благоприятная для русских в силу того, что Советский Союз являлся тогда главным победителем в войне. Во время конференции Красная Армия перешла в наступление на восточной границе Германии. Кроме того, в Ялте главной заботой Рузвельта была Япония. Он рассчитывал на советскую помощь, чтобы быстро закончить войну. Если бы на мирной конференции обсуждения велись на основе ялтинских соглашений, дело западных держав можно было бы считать проигранным. Следовательно, надо было до того, как состоится мирная конференция, вернуться к ялтинским решениям путем созыва новой конференции «тройки». У англо-американцев были бы тогда сильные позиции, чтобы разговаривать с русскими иным языком.

Трумэн в своих мемуарах претендует на то, что идея новой конференции, которая должна была состояться в Потсдаме, принадлежала ему. «Естественно, — писал он, — что после смерти Рузвельта следовало установить новые отношения с Черчиллем и Сталиным». Затем он добавляет: «Для этого мне необходимо было встретиться с двумя главами правительств». Вот почему он сообщил 4 мая 1945 года Гопкинсу, первому советнику Рузвельта, которого он оставил у себя на службе, о своем намерении доверить ему миссию посещения Сталина, а в Лондон он собирался направить Джозефа Дэвиса, бывшего посла Соединенных Штатов в Москве.

Адмирал Леги утверждает, что это он предложил президенту Трумэну созвать новую конференцию «тройки», — еще одно доказательство относительной исторической ценности индивидуальных свидетельств. Когда Трумэн намеревался послать двух эмиссаров в Москву и в Лондон, он еще и не помышлял о новой конференции. Эти эмиссары должны были доставить ему информацию из первых рук, касающуюся Сталина и Черчилля [100] См.: Н. S. Truman. Memoirs. Согласно запискам Гопкинса, идею о возможности посылки президентом Трумэном Гопкинса в Москву для основательного объяснения со Сталиным и Молотовым высказал президенту с «большими колебаниями» сотрудник госдепартамента Дж. Болен. . Что касается адмирала Леги, то он сделал свое предложение Трумэну 14 мая. Итак, к этой дате вопрос о будущей конференции в Потсдаме был уже решен. На совещании, состоявшемся в Белом доме 15 мая, пришли к решению о необходимости и даже неотложности встречи со Сталиным при условии, чтобы местом встречи была не Германия. «На этот раз, — писал Трумэн, — ему следует выехать для встречи с нами». В качестве места встречи он предложил Аляску…

На самом же деле не кто иной, как Черчилль, выдвинул идею новой конференции и прилагал усилия, чтобы она состоялась. У него одного было ясное и четкое представление о ее целях. Речь шла не просто о престиже, а о коренном изменении того положения, которое сложилось в результате капитуляции Германии. По его мысли, новая конференция должна была стать дипломатическим Ватерлоо для Сталина, только разве в случае, если бы Сталин не уступил, эта первая «битва за мир» привела бы к новому мировому конфликту. Западные державы были достаточно сильны. Черчилль называл это «объяснением» со Сталиным.

Черчилль задумал конференцию еще до того, как была подписана капитуляция. 3 мая 1945 года в телеграмме Идену, находившемуся на конференции в Сан-Франциско, он полностью изложил свою идею. Можно было действовать смело, на руках были сильные козыри: оккупация английскими и американскими войсками значительной части немецкой территории, входившей в советскую оккупационную зону. Поэтому «объяснение» со Сталиным должно было быть «быстрым», и предпринять его надо было в максимально благоприятных условиях, пока американцы еще не покинули Европу.

Черчилль думал предварительно встретиться с Трумэном, чтобы изложить ему свей мысли и согласовать с ним все вопросы. «Я надеялся, — замечает он по этому вопросу в своих мемуарах, — что президент Трумэн, направляясь туда [на конференцию «тройки»], остановится в Лондоне». Все предельно ясно. Черчилль хотел установить единый англо-американский фронт против русских, так как речь шла не о том, чтобы обсуждать что-то со Сталиным, а о том, чтобы припереть его к стене, навязать ему точку зрения западных союзников.

Черчилль придавал тем большее значение этому свиданию с Трумэном, что он полностью сознавал, какие серьезные препятствия ему надо преодолеть, чтобы добиться создания такого единого фронта. Он знал, что в Вашингтоне с подозрением относятся к «честолюбивым притязаниям» Англии (по словам самого Черчилля), которые могут «привести к новому расколу в Европе» (и это было верно). Поэтому Соединенные Штаты должны были «остерегаться, чтобы не позволить втянуть себя во враждебные отношения с Советской Россией» (каким было отношение Англии). Кроме того, и это главное, надо было «сконцентрировать все американские силы против Японии».

Этот последний момент особенно беспокоил Черчилля. Он понимал, что продолжение войны на Тихом океане парализовало Соединенные Штаты в Европе, поскольку американцы по-прежнему полагали, что не смогут обойтись без советской помощи, чтобы покончить войну с Японией. Действительно, хотя Вашингтон и склонен был равняться на политику Черчилля, он не хотел «переходить к действиям» (то есть следовать за Черчиллем), поскольку он был заинтересован в соглашениях, заключенных в Ялте [101] См.: Herbert Feis . Between War and Peace… Princeton University Press, 1960. . Сталин взял на себя обязательство вступить в войну против Японии через три месяца после окончания войны в Европе. Этот вопрос должен был быть одной из главных тем в беседах Гопкинса со Сталиным, как уточняет Трумэн на страницах своих мемуаров, посвященных упомянутой миссии.