Элетер Дзелепи - Секрет Черчилля

Трумэн в своих мемуарах поздравляет себя с тем обстоятельством, что заключения «военных специалистов и дипломатов» совпали с его собственными. Он как будто верил, что дело идет лишь об оказании большой и немедленной помощи Греции. «Надо было либо сделать это, либо потерять эту страну и позволить железному занавесу закрыть восточное Средиземноморье. Если бы Греция была утрачена, нельзя было бы защитить Турцию — форпост в море коммунизма».

Но в действительности операция была совсем иной по своим масштабам, как подчеркивает Трумэн там же, в своих мемуарах.

Представленные ему документы позволяли прямо судить о серьезном риске, с которым она была сопряжена, однако «всякий иной путь был бы пагубным для нашей безопасности и безопасности других свободных наций мира».

Трумэн говорил уже языком Черчилля. «Какую позицию должен занять свободный мир перед лицом угрозы русского тоталитаризма?» «Новая угроза, вставшая перед американцами, представлялась ему столь же серьезной, какой была угроза со стороны нацистской Германии и ее друзей».

Под шум разговоров о Греции начиналась американская «новая политика», которая нашла свое выражение в «доктрине Трумэна». Совершенно невероятный факт: эта «доктрина» доселе невиданных масштабов была провозглашена под простым предлогом «греческого кризиса», которым столь искусно воспользовалось британское правительство.

Превращение, которое претерпело вмешательство Соединенных Штатов в Греции, подчеркивается одним любопытным документом, который был использован неожиданно и ничего общего не имел с вопросом о Греции. Речь идет о плане, который должен был составить «доктрину Трумэна» в собственном смысле слова.

Он был разработан Джорджем Кеннаном, в прошлом высокопоставленным чиновником государственного департамента, который в тот момент вел курс международной политики в Военном колледже. Ачесон доверил ему руководство отделом по планированию внешней политики при государственном департаменте, недавно созданным государственным секретарем генералом Маршаллом.

27 февраля, в день объявления Лондоном «ультиматума» о том, что Англия покидает Грецию, Кеннан приступил к выработке своего плана. Вмешательство Соединенных Штатов в Греции, таким образом, не было решено в рамках «доктрины Трумэна», поскольку оно исходило из плана Кеннана, и действительно эта «доктрина» касалась только американской «новой политики».

Соединенные Штаты тем самым брали на себя руководство «свободным миром». «В мире не существует никакой другой державы, кроме Соединенных Штатов, — говорит все тот же Трумэн, — способной противостоять России». И далее: «наступил момент для Соединенных Штатов решительно встать на сторону свободного мира и во главе его».

Записка Координационного комитета была представлена президенту 6 марта генералом Маршаллом. На следующий день Трумэн созвал свой кабинет. На первый взгляд обсуждение было посвящено вопросу о помощи Греции. Президент заявил, что принял решение оказать помощь Греции и Турции, в то время как Дин Ачесон осветил «роль, которую играла Великобритания, и последствия, которые повлечет за собой ее уход».

Все казалось совершенно логичным, но дискуссия приняла совсем другое направление. Секретарь по вопросам труда Швелбар высказал недоверие по поводу демарша британского правительства и выразил «беспокойство» «антибританских элементов» в Соединенных Штатах, которые обвиняли правительство в том, что оно собирается «еще раз таскать для англичан каштаны из огня». Со своей стороны «несколько членов кабинета» поставили вопрос о внутреннем положении в Греции. «Они настаивали на необходимости правительственной реформы в Греции»; эта идея, как мы уже видели, преобладала в правительственных кругах Вашингтона до английского демарша 27 февраля. Вместо того чтобы вмешиваться в Греции, не следовало ли Соединенным Штатам рассмотреть политические причины «греческого кризиса». Действительно, во время заседания происходила «острая дискуссия» «относительно наилучшего способа, которым следовало поставить в известность американский народ об обсуждаемых проблемах».

Далее следовало подготовить в государственном департаменте речь, которую президент должен был произнести в конгрессе. Но здесь невозможно следовать в точности за рассказом Трумэна, в котором он подчеркивает свою роль и оправдывает изменение, которому подверглось решение, первоначально касавшееся только помощи Греции.

Согласно Трумэну, проект речи, представленный государственным департаментом, ему «совсем не понравился», так как он относился прежде всего к Греции. Он был «напичкан всякого рода фактами и статистическими сведениями относительно Греции». Вот почему президент вернул этот текст в государственный департамент с просьбой «больше подчеркнуть заявления общеполитического характера». Таким образом, 11 марта 1947 года президент зачитал в конгрессе уже «переработанный» текст речи. Он в следующих выражениях охарактеризовал в своих мемуарах свои политические намерения:

«Эта речь была ответом Америки на волну экспансии коммунистической тирании, и я хотел, чтобы он был недвусмысленным. Надо было, чтобы речь была ясной, свободной от всяких колебаний и задних мыслей».

С целью «противостоять» ей он рекомендовал «конгрессу действовать немедленно», а также определить «перед всем миром позицию, которую Соединенные Штаты намерены занять перед лицом вызова, брошенного новым тоталитаризмом». «Греческий вопрос» упоминался в речи лишь между прочим, чтобы объявить о помощи, которую правительство предоставит Греции и Турции.

Все это так. Но президент Трумэн зачитал текст, о котором он и не думал, когда под давлением английского шантажа принимал решение о вмешательстве в Греции.

Речь для конгресса была составлена в государственном департаменте с учетом упомянутой выше записки Координационного комитета трех департаментов и в соответствии с планом, подготовленным Джорджем Кеннаном. Речь прежде всего носила на себе, как увидим, фирменный знак Пентагона, в том смысле, что в записке Координационного комитета рассматривались главным образом «рекомендации по общеполитическим вопросам». Президенту не надо было к ним ничего добавлять, так как «рекомендации по общеполитическим вопросам», которые он якобы запросил у государственного департамента, чтобы добавить их к представленному ему тексту речи, на самом деле в записке уже фигурировали.

Речь, которую президент произнес в конгрессе, его «доктрина», подверглась основательной обработке, к которой Кеннан, чей план как-никак должен был лечь в основу «доктрины Трумэна», был непричастен. Когда Кеннан ознакомился с этой речью, он, по его собственным словам, был «недоволен». Разработанный им план касался только помощи Греции. Между тем в тексте, который зачитал президент, предусматривалась также помощь Турции. Кеннан не видел в этом необходимости, поэтому он и не поднимал этого вопроса. Положение в Турции, по его мнению, нельзя было сравнить с положением в Греции. Там не существовало никакой «коммунистической угрозы». Турции было достаточно, опять-таки по мнению Кеннана, моральной и дипломатической поддержки Соединенных Штатов.