Нэнси Сталкер - Япония. История и культура: от самураев до манги

Храмовые земли отошли казне, а буддийских монахов заставили стать синтоистскими священниками или отречься от сана. В 1872 году правительство Мэйдзи изменило законы относительно буддийских священников, разрешив им есть мясо, жениться, отращивать волосы, одеваться в гражданскую одежду и делать многие другие вещи, которые были раньше запрещены духовенству. Важные изменения в религиозной политике создали тот японский буддизм, который мы знаем и сегодня, — во всем мире он считается аномальным, поскольку практически все буддийские священники женаты и передают свой приход по наследству сыновьям. Несмотря на короткий период гонений, буддийские школы сохранили богатство и популярность и вскоре начали восстанавливать свой авторитет и влияние.

Одно буддийское учение под руководством просветителя Иноуэ Энрё (1858–1919) пыталось представить буддизм как прогрессивную и рациональную религию с точки зрения западной теории социальной эволюции. Они отделяли японский буддизм от традиций Тхеравады, распространенных в Юго-Восточной Азии и на Шри-Ланке. Европейские востоковеды, изучавшие учения Тхеравады, утверждали, что буддизм — религия атеистичная и идолопоклонническая и что пассивность, привитая им, виновна в относительном отставании Азии в развитии. Японские буддисты боролись с этой точкой зрения, утверждая, что их форма буддизма — это этическая вера, находящаяся на одной волне с Просвещением, в отличие от христианства, которое основывается на мифах. Лидеры этого «нового буддизма» заявили о своем существовании в 1893 году в Чикаго на Всемирном парламенте религий, пытаясь убедить иудео-христианских религиозных лидеров в «цивилизованной» природе японской религии, которая может подсказать христианству решение вопроса, как увязать их веру с наукой.

После реставрации Мэйдзи синтоизм стали воспринимать скорее как инструмент объединения нации под предводительством императора, смешанный с поклонением ками, культом предков и верностью семье и нации. Император, будучи священным потомком богини Солнца, выступал не просто главой государства, а еще и верховным жрецом синтоизма, ответственным за проведение ритуалов, обеспечивающих благополучие страны. Священникам синтоизма было приказано пройти стандартизованное обучение, однако многие не были согласны с официальным пантеоном, отдававшим предпочтение Аматэрасу перед ками Окунинуси из Идзумо, который воспринимался многими как равный или даже превосходящий богиню Солнца. Поскольку эта идея ставила под угрозу легитимность государства Мэйдзи, правительство решило разделить синтоизм на ритуальную часть, выполняемую уполномоченными от государства и воспринимаемую как часть гражданской ответственности любого японца, и доктринальную, основанную на индивидуальных религиозных верованиях и представлениях.

Чтобы распространять правильное понимание синтоизма как основы государства и препятствовать широкому распространению христианского прозелитизма, правительство запустило агитационную кампанию «Великого учения» (то есть синто), которая продолжалась с 1869 по 1885 год. Чиновники, ответственные за эту кампанию, были учениками Хираты Ацутанэ. Они создали штат государственных пропагандистов, куда входили как синтоистские, так и буддийские священники, прошедшие обучение в Токио и в каждой префектуре, чтобы просвещать местное население относительно новой государственной доктрины, сочетавшей элементы синтоистской мифологии и конфуцианской этики с внушением необходимости быть патриотом, благодарным императору. Чтобы рассказывать простому народу о «цивилизации и просвещении», лекторы также касались таких тем, как налогообложение, армия и международные отношения. Пропагандистам было запрещено «проповедовать» или участвовать в «религиозных» мероприятиях, например проводить похороны или заговаривать болезни. Как можно догадаться, это движение не обрело популярности в народе, который собирался в местных святилищах для общего праздника, а не на скучные проповеди. Однако его деятельность продолжалась до 1885 года, когда эти функции взяла на себя начальная школа.

Параграф 28 конституции Мэйдзи, который гарантировал японцам свободу вероисповедания «в рамках, не наносящих ущерб миру и порядку и не противоречащих выполнению их гражданского долга», был тщательно сформулирован таким образом, чтобы защитить первенство нового государственного синтоизма, при этом гарантируя возможность выбора веры — важный пункт для западных стран, которые страстно желали получить возможность проповедовать в Японии христианство [86] de Bary et al., Sources of Japanese Tradition, vol. 2, 747. . В рамках этой конституции выполнение синтоистских обрядов и прохождение синтоистского обучения было необходимой частью национальной этики, требуемой от всех жителей, а не просто «религией» как таковой.

Синтоистские группы, которые придерживались собственных учений и практик и не могли уместить свои верования в новую национальную идеологию синтоизма как гражданского долга, были помещены в отдельную категорию — синтоистских сект. Существовало 13 таких официально одобренных групп, которые весьма различались по верованиям и практикам: некоторые основывались на поклонении горам; другие ставили в центр ритуальное очищение, аскезу или лечение силой веры; некоторые совмещали буддийские и синтоистские идеи. В числе одобренных сект были также новые монотеистические религии: например, куродзумикё, конкокё и тэнрикё, которые появились в XIX веке в сельской местности. Некоторые из этих новых религий отрицали власть и легитимность государства Мэйдзи и растущий культ императора и мечтали об эгалитарном социокультурном порядке. Зачастую харизматические основатели этих взыскующих спасения групп завоевывали себе первоначальную репутацию как целители или одержимые божествами.

Накаяма Мики (1798–1887), основательница тэнрикё, прославилась своими способностями лечить оспу и облегчать боли роженицам. Считаясь сосудом и голосом Бога-Отца (Оягами-сама), она писала пророчества, проводила духовные практики, включавшие пение и танец, и поощряла благотворительность, ведя бедную и аскетичную жизнь. Тэнрикё часто выступала против законов и нарушала их, и Мики нередко попадала в тюрьму по различным поводам. Когда группа выросла до заметных размеров, государственные газеты клеймили ее как иррациональную и неортодоксальную. После смерти Мики ее сын реформировал ее учение, чтобы оно согласовалось с государственной позицией, и получил одобрение этой идеологии как тринадцатой и последней секты синтоизма. С тех пор любые новые группы, заявлявшие свое толкование синтоистских верований или практик, считались неортодоксальными и подлежали преследованию со стороны государства.