Нэнси Сталкер - Япония. История и культура: от самураев до манги

Писатель Цубоути Сёё в своей революционной работе «Сущность романа» (1885) впервые предлагает новую японскую литературу, которая преодолеет наследие «фривольных» писаний конца периода Эдо и произведений гэсаку начала эпохи Мэйдзи. Он утверждал, что роман — это серьезный жанр, который должен стремиться к реализму, выражать человеческие эмоции и новую самость. Первым успешным японским романом нового стиля обычно считают «Плывущее облако» Футабатэя Симэя ( Укигумо , 1887). Главный герой Уцуми Бундзо — неудачливый интеллектуал, пытающийся завоевать любовь своей двоюродной сестры. Однако она предпочитает друга Уцуми Нобору — амбициозного молодого человека, обладающего всеми способностями для достижения успеха в новой эпохе Мэйдзи. В романе описываются глубины душевных страданий Бундзо, а создан он в новом стиле гэмбун-итти.

Мори Огай (1862–1922) и Нацумэ Сосэки (1867–1916) — писатели, глубоко отрефлексировавшие модернизацию Мэйдзи. Оба учились за границей: Огай в качестве офицера императорской армии учился в Германии медицине, а Сосэки изучал в Англии литературу. Опыт жизни за границей и круг чтения западной литературы глубоко повлияли на жизнь и творчество обоих. Огай с равным успехом писал художественную литературу, эссе и биографии. Его повесть «Танцовщица» {34} 34 Перевод этого и других произведений Мори Огай см.: Мори Огай. Избранные произведения. Пер. Б. Лаврентьева, Г. Ивановой, В. Гришиной. — СПб.: Гиперион, 2002. 1890 года написана в доверительном автобиографическом стиле, который позже завоюет популярность под названием «Повесть о себе» ( Ватакуси сёсэцу ). Сюжет заключается в том, что молодой человек по имени Ота, живущий в Берлине, вступает в любовные отношения с немецкой девушкой. Однако позже он получает вызов обратно на родину, чтобы занять правительственный пост, и вынужден покинуть свою возлюбленную беременной и страдающей от нервного срыва. В романе Огая «Дикие гуси» в нескольких частях ( Ган , 1911–1913) молодая женщина решает помочь своему стареющему отцу, став содержанкой у подлого денежного мешка. Теряя иллюзии относительно новой роскошной жизни, она влюбляется в молодого студента-медика Окаду, который ходит мимо ее балкона. Однако Окада уезжает из Японии учиться медицине в Германии.

Сосэки — один из наиболее уважаемых романистов Японии: его портрет красуется на 1000-йеновой банкноте. Он был болезненным, страдал от язвы и ментальных расстройств. Закончив изучение английской литературы в Токийском императорском университете и получив приглашение на место профессора в этом престижном учебном заведении, он завоевал популярность в 1906 году двумя юмористическими повестями: «Ваш покорный слуга кот» ( Вагахай ва нэко де ару ) и «Мальчуган» ( Боччан ) {35} 35 Перевод см.: Нацумэ Сосэки. Избранные произведения. — СПб.: Гиперион, 2005. . Первая повествует о коте, который в снобистской аристократической манере высмеивает глупость своего «хозяина» среднего класса и его друзей, а вторая — о мальчике-хулигане из Токио, который становится учителем на Сикоку. Одна из самых известных работ Сосэки — «Кокоро» («Сердце», 1914) {36} 36 Перевод см.: Нацумэ Сосэки. Сердце / Пер. Н. И. Конрада. — Ленинград, 1935. , роман из двух отдельных частей. В первой части юный студент-медик повествует о своих взаимоотношениях с необщительным старшим мужчиной, которого он называет Сэнсэй — словом, которым уважительно обращаются к наставникам и старшим, — и которого он встретил на берегу моря. Вернувшись в Токио, он навещает Сэнсэя и его супругу Сидзу и безуспешно пытается выяснить, отчего его старший товарищ так глубоко несчастен. Далее студент вынужден вернуться в провинцию к умирающему отцу; там он получает от Сэнсэя длинное письмо. Вторая часть романа представляет собой собственно письмо — предсмертное послание самоубийцы. В нем Сэнсэй рассказывает, что в молодости он вместе со своим лучшим другом К. был влюблен в Сидзу. Когда Сэнсэй получил от матери девушки разрешение жениться на любимой, К. почувствовал, что его предали, и совершил самоубийство. С тех пор Сэнсэя мучила совесть, а Сидзу так и не узнала причину смерти К. и не могла понять причину меланхолии своего мужа. Он объясняет, почему решил довериться своему молодому другу, но умоляет его никогда не открывать правды Сидзу:

И в довершение всего вы начали настаивать на том, чтобы я развернул перед вами, как некий свиток, картину своего прошлого. В тот момент я впервые почувствовал уважение к вам. Потому, что вы выказали решимость взять без стеснения из моей груди что-то живое. Потому, что вы захотели разбить мое сердце и глотнуть теплого, текущего кровяного потока. Тогда я еще жил. Тогда я не хотел еще умирать. Поэтому я и отклонил тогда ваше требование, обещав вам исполнить его в другой раз. Теперь я хочу сам разбить свое собственное сердце и брызнуть на ваше лицо его кровью. Я доволен буду уже тем, что в тот момент, когда остановится его биение во мне, в вашей груди зародится новая жизнь {37} 37 Перевод Н. И. Конрада. [85] Natsume So-seki, Kokoro, trans. Edwin McClellan (Washington, DC: Regnery Gateway, 1957), 128–129. .

Сэнсэй объясняет, что совершить самоубийство его подтолкнули действия генерала Ноги Марэсукэ, героя Русско-японской войны, который совершил дзюнси (ритуальное самоубийство вслед за господином) в ночь погребения императора Мэйдзи в 1912 году. Самоубийство Ноги спровоцировало жаркие дебаты в обществе Мэйдзи об уместности традиционного кодекса чести и самурайской доблести в современном мире. После того как погребальная процессия вышла из дворца, Ноги совершил сэппуку (ритуальное вспарывание живота), а его жена повела себя должным для верной супруги самурая образом — вскрыла себе яремную вену ( дзигай ). Общественные комментаторы обсуждали значение этих смертей. Некоторые осуждали эти действия как варварский пережиток вышедшего из употребления феодального кодекса. Другие утверждали, что этим Ноги выразил свое отвращение к упадку духовных ценностей. В предсмертной записке говорилось, что это искупление за многие смерти, за которые он как генерал чувствует свою ответственность. Ноги стал символом верности и самопожертвования, о котором многие вспоминали и в последующие эпохи.

Реставрация Мэйдзи произвела значительные изменения в религиозном климате Японии. В эпоху Токугава буддийские школы действовали как полуофициальные государственные органы, ратующие за законы против христиан. В большинстве крупных религиозных комплексов сочетались буддийские и синтоистские элементы. Однако первое правительство Мэйдзи планировало использовать императора в качестве священной фигуры основателя нового государства и поэтому подняло синтоизм на уровень государственной религии, заняв твердую антибуддийскую позицию. Критики буддизма обвиняли его в том, что это завезенная, чужая религия, полная суеверий, иррациональная и, более того, не занимающаяся социальной деятельностью и благотворительностью, как христианство в западных империалистических странах. С точки зрения критиков, буддизм больше не имел ничего общего с синтоизмом, который теперь официально воплощал «истинный» японский дух, столкнувшийся с вызовом модернизации. Государственные чиновники предпринимали меры, чтобы принудительно отделить буддизм от синтоизма, что приводило к тому, что в первое десятилетие периода Мэйдзи по всей Японии масштабно разрушали буддийские храмы, уничтожали изображения и тексты. В период с 1868 по 1874 год исчезло более 1000 буддийских храмов. В синтоистских святилищах, в которых ками сначала ассоциировали с буддийскими божествами, теперь уничтожали любые следы буддийских изображений и ритуалов.