Нэнси Сталкер - Япония. История и культура: от самураев до манги

После поражения Германии в Первой мировой войне Япония получила некоторые ее территории и колонии, включая право на аренду китайской провинции Шаньдун, Маршалловых, Каролинских и Марианских островов в южной части Тихого океана — владений, которые японцы называли Нанъё (Южные моря). В конце 1910-х годов политическая либерализация в Японии под влиянием демократических движений Тайсё начала переформулировать политику и отношение к колониям. Политические партии боролись как за более демократичную внутреннюю политику, так и за смягчение отношения к колонизированным народам. Суровое подавление Японией мирных корейских демонстраций в 1919 году вызвало критику всего мира. В ответ премьер-министр Хара Такаси начал реформировать колониальную администрацию, делая акцент на ассимиляции корейцев как полноценных японцев. Политика ассимиляции принимала разные формы — от обучения в школах японскому языку до принудительного посещения синтоистских святилищ и требования сменить корейские имена на японские. Изменения шли медленно, их часто отвергали, поскольку их введение означало уничтожение традиционной корейской культуры.

В начале 1930-х годов Япония оказалась в кризисе, который породил новые сомнения в капитализме и способности политических партий или кабинетов министров, сформированных на их основе, решать застарелые социальные и экономические проблемы. Ощущение всеобщего кризиса имело два источника: Великую депрессию и Мукденский инцидент 1931 года, о котором речь пойдет ниже, когда японская Квантунская армия, расквартированная в Порт-Артуре, оккупировала китайскую территорию без одобрения военачальников в Токио. В начале 1930-х годов военные-ренегаты совершили еще несколько подобных действий, что бесповоротно поставило Японию на путь вторжения в Китай и постепенно привело обе страны к новой войне. Сражение в Маньчжурии разразилось, когда Япония испытывала на себе воздействие мировой экономической депрессии. С 1929 по 1931 год японский экспорт упал вполовину, а инвестиции в заводы и оборудование — на треть. В городах работу потеряли более миллиона человек, поскольку крупные корпорации сокращались в размерах, а средние и мелкие предприятия разорялись. Многие японцы вернулись в родные деревни, однако обнаружили, что сельские общины живут еще хуже. В 1930-х годах восприятие национальной катастрофы сопровождалось усилением авторитаризма и милитаризма в государственной политике.

Самыми несчастными жертвами депрессии считались фермы и деревни, пострадавшие от затяжного голода, длившегося несколько лет. По-видимому, потенциальным решением экономического кризиса на селе были программы массовой эмиграции; ранее Япония поддерживала подобные программы на Хоккайдо и в Корее. Многие молодые офицеры Квантунской армии происходили из деревенских семей и потому рассматривали экспансию на континент как решение проблем сельского населения. Контроль над богатыми природными ресурсами Маньчжурии обеспечил бы в дальнейшем Японии «страховочный трос».

Офицеры Квантунской армии представили в Токио план захвата Маньчжурии, однако получив ответ, что необходимо ждать провокации со стороны Китая, они решили создать предлог сами, подорвав 18 сентября 1931 года перегон Южно-Маньчжурской дороги близ города Мукден. Виновными в происшествии объявили китайцев, использовав этот ход, чтобы оккупировать Маньчжурию. Инцидент шокировал кабинет министров в Токио. Военный министр по телеграфу приказывал воздержаться от дальнейших враждебных действий, однако Квантунская армия продолжала расширять контроль над территорией, оправдывая свои поступки тем, что требовалось действовать самостоятельно и оперативно. И жители, и средства массовой информации приветствовали дерзкую политику армии и не ставили под сомнение утверждения о китайском подстрекательстве. Когда Лига Наций осудила Японию за маньчжурскую экспансию, Япония вышла из Лиги и начала расторгать договоры и соглашения, подписанные ранее с другими странами. В 1932 году для объединения захваченных территорий было создано прояпонское марионеточное государство под названием Маньчжоу-го, императором которого был провозглашен Пу И (1906–1967), монарх династии Цин, низложенный в 1911 году в ходе Китайской республиканской революции. К 1945 году в Маньчжоу-го жило около 300 000 японских иммигрантов.

В начале 1930-х годов появились тысячи небольших радикальных групп, в которые входили студенты, активисты и армейские офицеры, проклинавшие эгоизм партийных политиков и крупных корпораций. Они мечтали, что реставрация Сёва уничтожит коррупцию и некомпетентность правителей по образцу и духу реставрации Мэйдзи. Разнообразные общества, например «Общество цветущей сакуры» (Сакуракай) и «Кровное братство» (Кэцуданкай), готовили революцию и убийства политических и деловых лидеров, нажившихся на крестьянах и бедных рабочих. В числе прочего произошел так называемый инцидент 15 мая, когда 11 молодых флотских офицеров ворвались в резиденцию премьер-министра Цуёси Инукаи и застрелили его. Первоначальный план включал также убийство кинозвезды Чарли Чаплина, гостившего в это время в Японии, но сын Инукаи пригласил его в тот день посмотреть борьбу сумо, что спасло жизнь им обоим. Самым драматическим событием, устроенным активистами, был инцидент 26 февраля 1936 года — попытка государственного переворота, в которой 21 младший офицер повел 1400 солдат на низложение правительства. Террористические группы застрелили нескольких важных чиновников; премьер-министр Кэйсукэ Окада чудом спасся, бежав из собственного дома переодетым в женское платье. Солдаты захватили центр Токио и потребовали формирования кабинета, более сочувствующего их целям. Император, разозленный убийствами высокопоставленных чиновников, приказал армии подавить мятеж, и бунт быстро завершился. Этот инцидент отрезвил страну, и после 1936 года на государственную власть больше не было настолько масштабных и жестоких покушений.

Юкио Мисима (1925–1970) написал рассказ под названием «Патриотизм» ( Юкоку , 1960), рассказывающий об этих событиях. Главному герою, молодому лейтенанту, приказано сражаться против бунтовщиков — его давних соратников, и ему приходится выбирать между верностью императору и старым друзьям. Он совершает сэппуку, призывая жену в качестве свидетельницы, но она решает умереть вместе с ним. В 1966 году Мисима выпустил по этому рассказу нарочито стилизованный фильм. Будучи сам ярым националистом, создавшим собственную дружину правого толка, Мисима тоже совершил сэппуку в 1970 году после провальной попытки государственного переворота.

Однако газеты и радио того периода создавали образ страны, сплотившейся вокруг своего правительства. Несколько диссидентов выразили несогласие с заморской экспансией, но говорить им становилось все сложнее — как из-за цензуры, так и из-за общественного давления. Центральные средства массовой информации призывали жителей объединять усилия ради войны и новых захватов. Мнение большинства все чаще требовало сохранения кокутай — уникальной сущности Японии. Этот довольно туманный термин обозначает связи почти семейного типа, которые объединяют божественного императора и его верноподданных. В 1937 году Министерство просвещения выпустило «Кокутай-но хонги» («Основы нашего государства») — официальную брошюру, направленную на дальнейшую индоктринацию японцев в патриотические ценности и на подавление общественных волнений. Консерваторы все менее были склонны терпеть любого, кто не укладывался в их идеологию. Одним из таких «не укладывающихся» был ученый Тацукити Минобэ, чья разработанная в эпоху Тайсё «теория органа» утверждала, что император — просто еще один «орган» в большом «теле» государства. Хотя в предыдущее десятилетие политики эту идею широко поддерживали, в 1935 году Минобэ был обвинен в оскорблении монарха, а его теории официально запрещены парламентом.