Константин Аверьянов - Загадка завещания Ивана Калиты

Можно ли попытаться восстановить родословие этой ветви белозерских князей? При почти полном отсутствии источников задача кажется неразрешимой, но тем не менее определенные зацепки у исследователя есть. Одной из них стала упомянутая нами выше находка в 1969 г. на Городище под Новгородом обломка свинцовой печати, на одной стороне которой имеется изображение святого Василия Кесарийского в окружении двустрочной надписи: «[Печа]те великого [князя Василия] Дмитриевича]», а на другой — шестистрочная надпись: «Печ[ать] Кост[янти]на Ивановича] и Ва[силья Д]мит[рие]вич[а]». В.Л. Янин, описавший эту печать, справедливо полагал, что на лицевой стороне буллы упоминается сын Дмитрия Донского — великий князь Василий Дмитриевич, а на оборотной — князь Константин Иванович Копорский [462]. С этим выводом исследователя следует всецело согласиться.

Однако при анализе данной печати В.Л. Янин прошел мимо одного любопытного вопроса, ответ на который в то время получен быть не мог: сколько лиц упомянуто на печати? Дело заключается в том, что на оборотной стороне буллы, кроме имени Константина Ивановича Копорского, снова видим имя Василия Дмитриевича. Был ли это Василий I? Вряд ли. Во-первых, имя Василия I с определением «великий князь» уже имеется на лицевой стороне печати, а во-вторых, даже если предположить, что он упомянут также и на оборотной стороне буллы, то его имя должно было бы стоять перед именем Константина Ивановича. Таким образом, судя по всему, здесь имеются имена трех лиц — на лицевой стороне: великого князя Василия I Дмитриевича, а на оборотной: князя Константина Ивановича Копорского и равного ему по статусу некоего Василия Дмитриевича.

Данная загадка смогла быть разрешена только после публикации С.В. Коневым в 1995 г. Ростовского соборного синодика, содержащего поминание белозерских князей. В нем мы действительно находим имя князя Василия Дмитриевича [463]. Он, несомненно, принадлежал к роду белозерских князей, но в составленное нами на основе синодика их родословие не вошел, поскольку в нем отсутствует его отец.

Определяя родословие загадочного Василия Дмитриевича из рода белозерских князей, вполне логично предположить, что он самым тесным образом был связан с Новгородом, поскольку именно здесь обнаружили печать с его именем. Но в новгородских летописях о нем нет никаких упоминаний. Все же у нас остается надежда, что такие же тесные контакты с этим городом имел его отец Дмитрий и Уж его имя встретится на страницах новгородского летописания.

Действительно, пролистывая новгородскую летопись, обнаруживаем имя его отца. Под 1311 г. она сообщает:

В лето 6819. Ходиша новгородци войною на Немецьскую землю за море на Емь съ княземь Дмитриемь Романовичемъ…» [464]. Из этого известия становится понятным, что деда Василия Дмитриевича звали Роман. Двумя десятилетиями раньше он также упоминается новгородским летописцем, под 1293 г. сообщающим: «Того же говенья пос великыи князь Андреи князя Романа Глебовича… в ма новгородцовъ к городу свейскому…» [465].

Судя по своему отчеству, Роман Глебович был не к иным, как сыном родоначальника белозерских князей Глеба Васильковича. За это говорит и хронологический расчет времени жизни этих лиц. Таким образом выясняется, что в конце XIII — первой половине XIV в. службой с Новгродом была связана еще одна ветвь белозерских князей Роман Глебович, его сын Дмитрий Романович и внук Василий Дмитриевич.

В литературе, однако, достаточно давно и прочно утвердилось мнение, что упомянутые новгородской летописи князья Роман Глебович и его сын Дмитрий Романович хо и были отцом и сыном, но не являлись белозерскими князьями, а принадлежали к смоленскому княжескому док Роман Глебович считается князем Брянским и Смоленским, сыном Глеба Ростиславича, а его сын Дмитрий Романович отождествляется с одноименным брянским князем [466]. Эта точка зрения была высказана еще в 1895 исследователем Смоленской земли П.В. Голубовским и тех пор никем не оспаривалась [467].

Между тем здесь была допущена ошибка, основанная на том, что в условиях скудости летописных известий исследователь отождествил живших в одно и то же время Рома Глебовича и Дмитрия Романовича Белозерских с носившими те же имена и отчества Романом Глебовичем и Дмитрии Романовичем Смоленскими. В этом легко убедиться, если проследить летописные известия, связанные с последним

Под 1285 г. говорится о походе князя Романа Брянск го «ратью» к Смоленску [468], а под 1300 г. находим известие о том, что в бою под Дорогобужем ранили князя Романа Глебовича, брата князя Александра Глебовича Смоленского [469]. Относительно Дмитрия Романовича летописец в 1334 г. сообщает, что князь Дмитрий Брянский с татарской ратью пришел к Смоленску на князя Ивана Александровича [470], а под 1341 г. говорит о женитьбе московского князя Ивана Красного на дочери Дмитрия Брянского [471].

Положение князей, перешедших на службу к великим князьям, всегда было ниже статуса князей владетельных. Выше, говоря о белозерских князьях на службе в Новгороде, мы выяснили, что они были вынуждены пойти на этот шаг, будучи лишенными в результате политических интриг своих родовых владений. Между тем, судя по приведенным известиям, указанные князья на протяжении нескольких десятилетий самым активным образом были связаны с жизнью Смоленской земли, владели здесь своими уделами и не имели никакого отношения к Новгороду.

Смешение» двух пар полных тезок из белозерского и смоленского княжеских домов произошло впервые в Никоновской летописи, являющейся первым действительно общерусским сводом. Если же мы возьмем более ранние летописи, то увидим, что они никогда не смешивают эти две пары князей. Новгородский летописец прекрасно осведомлен о деятельности белозерских князей в Новгороде, но ему ничего не известно о деятельности их смоленских тезок, и наоборот, другие летописцы, знающие о деяниях смоленских князей, ничего не говорят о действиях белозерских князей в Новгороде. Если бы речь шла об одних и тех же лицах, новгородские и другие летописцы безусловно бы зафиксировали все эпизоды их жизни, как связанные с Новгородом, так и со Смоленской землей. Но этого мы не наблюдаем. Отсюда вытекает наш основной вывод: князья Роман Глебович и его сын Дмитрий Романович, чьи имена встречаются в новгородской летописи, не имеют ничего общего с одноименными им брянскими князьями.

Решив эту проблему, мы должны ответить еще на один вопрос — действительно ли Роман Глебович и Дмитрий Романович, упоминаемые новгородской летописью под 1293 и 1311 гг., принадлежали к белозерским князьям? С одной стороны, за это говорит схожая судьба этой линии с главной ветвью белозерских князей — так же как и последние, лишившись в конце XIII в. родовых владений, они вынуждены были служить сначала великому князю Андрею Александровичу, а затем Михаилу Тверскому. С другой стороны, их имена не вошли в Ростовский соборный синодик, нет их и в дошедших до нас родословцах.