Константин Аверьянов - Загадка завещания Ивана Калиты

Упоминание в летописном перечне погибших имени Александра Пересвета без добавления слова «чернец» это объясняется тем, что летописец, вероятно человек церковный, счел неуместным поместить указание на духовный сан монаха среди убитых воевод. Посылка же Сергием Радонежским грамоты на Дон вовсе не отрицает факта поездки великого князя к Троице, хотя бы потому, что эта поездка предшествовала отправке грамоты.

18 августа 1380 г. действительно приходилось не на воскресенье, а на субботу. Но, по мнению Н.С. Борисова, Дмитрий едва ли ездил в Троицкий монастырь «одним днем». Более естественно предположить, что он прибыл к Троице в субботу 18 августа, переночевал и на другой день, в воскресенье, отстояв обедню, отправился назад. При этом в подтверждение того, что свидание состоялось именно в середине августа, он специально обратил внимание на то, что перед отъездом из обители Пересвета и Осляби на подмогу великому князю Сергий Радонежский возложил на них схиму. Схимой именуется монашеское одеяние, в которое облачались монахи, принявшие схиму — высшую монастырскую степень, знаменующую полное отречение от мирской жизни. Принятие схимы сопровождалось наречением нового имени. Обычно оно давалось по имени того святого, память которого праздновалась церковью в день совершения обряда или в один из соседних дней. «Вблизи» 18 августа можно найти и Андрея — это имя получил Ослябя (19 августа — святой воин-мученик Андрей Стратилат) и Александра, которое взял Пересвет; (12 августа — епископ-мученик Александр Команский), Да и сами имена инокам-воинам Сергий, вероятно, дал со смыслом. По-гречески Александр — «защитник», Андрей — «мужественный».

Но не все доводы Н.С. Борисова убедительны. По его расчетам, Дмитрий покинул Троицу 19 августа. За 7–8 часов непрерывной скачки он мог достигнуть лишь Москвы. Пространная летописная повесть сообщает, что русская рать 20 августа вышла из Коломны. Достичь ее в этот день Дмитрий никак не мог, и Н.С. Борисов в своей работе предположил, не приводя никаких аргументов, что русская рать действительно 20 августа двинулась на врага, но только не из Коломны, а из Москвы [436]. Очевидно, историк и сам чувствовал слабость своей позиции по этому пункту.

Поэтому В.А. Кучкин продолжал настаивать на своей прежней позиции и выдвинул в ее защиту ряд новых доводов, самым существенным из которых явилось то, что Дубенский Шавыкинский монастырь, поставленный в честь Куликовской битвы, был посвящен Успению Богородицы — празднику, незадолго до которого произошло сражение на реке Воже. Разгром Мамая приходился на другой церковный праздник — Рождества Богородицы (8 сентября). В селах, возникавших на Куликовом поле, ставились церкви в честь не Успения, а Рождества Богородицы, напоминавшие о победе 1380 г. Поэтому монастырь в честь победы над Мамаем должен был иметь другое посвящение [437].

Подобная разноголосица среди историков, не могущих решить вопрос — когда же все-таки состоялось свидание Сергия Радонежского с Дмитрием Донским? — открывает свет различным «новым» теориям. В качестве примера сошлемся на статью нижегородского автора Н.Д. Бурланкова, в которой он предпринял попытку доказать, что произведения Куликовского цикла описывают не битву на Дону, а относятся к сражению на реке Воже [438]. Отсюда один шаг до «сочинений» А.Т. Фоменко с соавторами, переписывающих не только русскую, но и всемирную историю, в которых целая глава посвящена Куликовской битве и где «доказывается», что она происходила чуть ли не под стенами Москвы [439].

У каждого исторического события есть три основные координаты — время, место, участники. Следует пригнать, что самым слабым звеном для Куликовской битвы является именно хронология. В этом легко убедиться, если сравнить, как датируют основные вехи похода Дмитрия на Дон разные произведения Куликовского цикла.

«Задонщина» и Краткая летописная повесть, содержащаяся в Рогожском летописце, знают лишь одну точную дату — день самой битвы — субботу 8 сентября «на Рожество святыя Богородицы» [440]. Пространная летописная совесть, содержащаяся в IV Новгородской летописи, сообщает, что русская рать вышла из Коломны 20 августа.

Переправа через Оку состоялась «за неделю до Семен дни», приходящегося на 1 сентября, и происходила «день неделный», то есть воскресенье. Сам Дмитрий перебрался со «своим двором» через реку в понедельник Легко установить, что это были 26 и 27 августа [441].

Количество дат, имеющихся в «Сказании о Мамасвоц побоище», больше. Различные редакции «Сказания» (Основная, Киприановская, Распространенная) фиксируют следующие события. Рассылка призыва Дмитрия к всеобщему ополчению. Грамота с ним была написана в Москве 5 августа. В воскресенье 18 августа, «на Флора и Лавра» состоялась поездка Дмитрия к Троице. Выход рати из Москвы датируется четвергом 27 августа, «на память святого отца Пимина Отходника». В Коломну Дмитрий пришел в субботу. На следующий день, то есть в воскресенье, в Коломне состоялся смотр войск на Девичьем поле. Переправа через Оку происходила в воскресенье, а сам Дмитрий переправился в понедельник. Здесь возможны два варианта — или 6–7 сентября, если Дмитрий дошел левым берегом Оки до устья Лопасни (но тогда не остается времени на переход от Оки к Дону), или же переправа совершалась непосредственно у Коломны, в день выхода из города, то есть 30 августа. Битва произошла в пятницу 8 сентября [442]. Имеются и разночтения. Так, Киприановская редакция помечает приход войск в Коломну субботой 28 августа (на память Моисея Мурина). Взяв еще один источник — так называемый Печатный вариант Основной редакции, увидим совершенно иные даты: Сергия Радонежского Дмитрий посетил 18 августа, из Москвы он вышел в четверг 21 августа, на Коломну пришел в среду 28 августа и вышел из нее в четверг 29 августа. Битва состоялась в воскресенье 8 сентября [443]. Как видим, даты различных редакций «Сказания» разнятся между собой.

Составив небольшую табличку в виде календаря на август и начало сентября 1380 г. и сопоставив только что приведенные даты, мы придем к выводу, что ни один из указанных дней недели не совпадает с реальным днем, на который падало то или иное число.

Все это по идее должно свидетельствовать о несоответствии реальности всех дат, приведенных «Сказанием» и еще одним доводом в пользу того, что оно является абсолютно ненадежным источником и доверять ему нельзя. Но сделать столь категоричный вывод нам мешает одно обстоятельство. Можно еще понять, с какой целью и по каким причинам составители «Сказания» включали в него тот или иной эпизод. Но остается совершенно непонятным, зачем им нужно было «фальсифицировать» даже не сами даты, а только дни недели, на которые они приходились. Какой смысл был в том, чтобы приурочивать дату битвы вместо субботы на пятницу или воскресенье?