Константин Аверьянов - Загадка завещания Ивана Калиты

Попытку выяснить время возникновения этих уделов предпринял Ю.К. Бегунов. Остановившись на эпизоде сбора войска в Москве, где упоминаются белозерские князья Федор Семенович, Семен Михайлович, Андрей Кемский, Глеб Каргопольский и Андомские князья, он предположил, что первым из них назван князь Федор Романович, который вместе с сыном Иваном, как известно по родословцам, действительно участвовал и пал в Куликовской битве. То, что он именуется Федором Семеновичем, по мнению исследователя, является ошибкой «Сказания».

Относительно следующего из названных в этом эпизоде лиц, князя Семена Михайловича, встретилось, правда, небольшое затруднение. Выяснилось, что его имя упоминают синодики в числе убитых от Мамая [408]. Как известно, синодики являются достаточно достоверным источником, поскольку представляют собой поминальный список, составителю которого вряд ли был какой-то смысл вносить в свой список выдуманных лиц. По предположению Ю.К. Бегунова, здесь мы имеем дело с ошибкой, допущенной еще в конце XIV в. В русских летописях упоминается некий князь Семен Михайлович, убитый в битве с татарами на реке Пьяне в 1377 г. [409]В поминальные списки павших на Куликовом поле имя этого князя могло попасть ошибочно: точно так же в списки погибших в 1380 г. попадает имя московского боярина Дмитрия Монастырева, в действительности павшего в битве с татарами на реке Воже в 1378 г. [410]

Что касается Андрея Кемского, то такого имени родословцы не знают, а в 1380 г. Кемского удела еще не существовало — он образовался не ранее 30-х гг. XV в. Следующим назван Глеб Каргопольский. Но по мнению Ю.К. Бегунова, в данном случае здесь описка, так как в Каргополе своих князей не было, а следует читать — Карголомский. Такой удел в Белозерском княжестве действительно был, но в 1380 г. его еще не было. О существовании Карголомского удела известно лишь с первой четверти XV в. В «Сказании» названы и Андомские (или Андожские) князья. Их удела в 1380 г. также не имелось, поскольку он возникает лишь в 20–30-х гг. XV в.

Таким образом, Ю.К. Бегунов делает вывод, что проверка имен, названных в «Сказании», приводит к убеждению, что этот памятник мог возникнуть не ранее середины XV в., поскольку в нем названы кемские, карголомские, андомские князья, которых в эпоху, современную Куликовской битве, еще не существовало. Тем самым, по его мнению, опровергается утверждение Л.А. Дмитриева, что эти уделы уже появились «в конце XIV — начале XV в. На взгляд Ю.К. Бегунова, то, что эти князья упомянуты памятником, может свидетельствовать лишь о том, что его автор являлся выходцем из Белоозера [411]. Некоторые уточнения в позицию Ю.К. Бегунова внес В.А. Кучкин, использовавший дополнительный актовый материал XIV–XV вв. из монастырских актов белозерских монастырей и опубликованные позднее родословцы. По его мнению, Кемский и Карголомский уделы сформировались все же в конце XIV в., что же касается Андожского княжества, то оно образовалось около 20-х гг. XV в. Поэтому, несмотря на некоторое удревнение истории мелких белозерских уделов, В.А. Кучкин, как и большинство других исследователей, по-прежнему считал, что сведения «Сказания» о белозерских князьях являются неверными. Ошибочны, по его мнению, и конкретные их имена [412].

В.С. Мингалев обратил внимание на то, что имена белозерских князей встречаются не только в «Сказании о Мамаевом побоище», но и в более ранней «Задонщине», где названы «князи белозерстии Федор Семеновичи, Семен Михайловичь» [413]. Но он не стал рассматривать данный факт в плане проблемы достоверности «Сказания». По его мнению, это говорит лишь о том, что «в "Сказании" заметно выделяются белозерские мотивы повествования, местный белозерский патриотизм его создателя, что выдает белозерское происхождение памятника… Здесь, в Кирилло-Белозерском монастыре в 1470–1480 гг., рукою Ефросина был сделан известный в науке список "Задонщины", близкий к которому вариант был использован автором "Сказания"» [414]. Но тем самым осталось невыясненным крайне важное обстоятельство — почему прекрасно знакомый с белозерскими реалиями составитель этого памятника так упорно упоминал неизвестных нам по родословцам белозерских князей?

Л.А. Демин, занимавшийся историей древнего Белоозера, попытался отыскать компромисс между двумя взаимоисключающими утверждениями: о том, что в основе «Сказания» лежат все же достоверные факты, неизвестные нам по другим источникам, и тем, что целый ряд известий «Сказания» является не более чем выдумкой, сочиненной много десятилетий спустя после событий 1380 г., в угоду тому или иному заказчику.

Исходя из мысли, что в основе «Сказания» лежит достоверное летописное повествование, он полагал, что сведения его вполне достоверны, соответствуют летописным или дополняют их. Вместе с тем в нем можно найти и исторические искажения. Они появились за счет того, что позднейший составитель, переписывая текст и встретив в нем незнакомые ему определения, исправил их по своему разумению. Так, вместо определения «князь Каргаломский» он поместил «князь Каргопольский», поскольку в XVI в. Каргополь являлся одним из крупнейших городов Русского Севера. Встречающиеся в одной из редакций «Сказания» князья Ваньдомские» получились в результате неверного прочтения «князья Андожские и Вадбальские», которые действительно владели небольшими уделами на территории Белоозера. Вместе с тем, соглашаясь, что эти уделы возникли уже после сражения с Мамаем, он предлагал свое выяснение того, как они появились в тексте.

По его мнению, белозерский полк, как и другие княжеские полки того времени, состоял из княжеской дружины то есть воинов-профессионалов, и ополчения, которое набиралось по волостям. Эти отдельные волостные отряды, например кемский, вадбольский и др., составляли подразделения в составе белозерского полка во главе либо с членами семьи Глебовичей, либо другими близкими к князю лицами, например старшими дружинниками, волостными управляющими и т. п. «Упоминание в летописном источнике о каких-то неведомых нам князьях Кемском, Каргопольском, и Ваньдомских или Андомских отражает, по-видимому, деление белозерского войска на более мелкие волостные подразделения, возглавляемые своими военачальниками. Их летописец мог ошибочно называть "князьями"» [415].

Итак, в литературе были высказаны диаметрально противоположные точки зрения по поводу реальности белозерских князей, упоминаемых в «Сказании о Мамаевом побоище». В более широком плане эти разногласия можно свести к проблеме достоверности исторического источника, в какой степени могут быть признаны соответствующими действительности конкретные факты, о которых сообщает «Сказание» [416]?