Константин Аверьянов - Загадка завещания Ивана Калиты

Из них выясняется, что Печорой с конца XIII в. по вторую половину XIV в. последовательно владели великие князья — сначала Андрей Александрович Городецкий, затем Александр Михайлович Тверской, которого сменил Иван Калита, а позднее владельцем Печоры стал Дмитрий Донской. Хотя эти акты вошли в научный оборот достаточно давно, в литературе до сих пор не было высказано мнения по поводу того, каким образом данным князьям досталась Печора.

Между тем выше нами было показано, что на рубеже XIII–XIV вв. белозерские князья переходят на службу к великому князю Андрею Александровичу, затем служат Михаилу Тверскому, а позднее — московским князьям. Судя по всему, печорские владения были связаны с Каргополем — именно сюда с Печоры шел громадный поток пушнины, который здесь обрабатывался и далее направлялся в различные места. Любопытно, что вплоть до XIX в. основным промыслом в Каргополе являлась выделка беличьих мехов — еще в 70-х гг. XIX в. тут выделывалось До 2 млн. шкурок белок. Упоминание в указанных грамотах Новгорода говорит о том, что в XIII–XIV вв. Каргополь представлял собой «сместное» владение Новгорода и указанных князей, подобно тому как тот же статус имели Вологда, Волок и другие подобные земли [574].

Духовная грамота 1389 г. Дмитрия Донского после;и среди «купель своего деда» упоминает Углич, который б выделен четвертому сыну московского князя Петру [575].

Данные об этом городе за XIV в. крайне скудны и относятся к тому времени, когда он уже являлся московским владением. Под 1386 г. сообщается об участии угличской рати в походе Дмитрия Донского на Новгород [576]. Шестью года раньше угличане принимали участие в Куликовской битве. Но больший интерес для нас представляют два летописных известия начала 70-х гг. XIV в., из которых явствует, что претензии на Углич в это время предъявляла Тверь [577]. Одно из них под 1371 г. сообщает, что тверской князь Михаил Александрович, боровшийся с Дмитрием Донским сжег Углич. Как справедливо отметил В.А. Кучкин, данное обстоятельство позволяет говорить о распространении власти Москвы на этот город [578]. Новую попытку отобрать Углич у Дмитрия тверской князь предпринял в 1375 г. [579]но после поражения в последовавшей затем московско-тверской войне был вынужден окончательно отказаться своих претензий на Углич. Собственно этими четырьмя известиями и исчерпываются все сведения общерусских летописей об Угличе за XIV в.

Когда же этот город перешел под власть Москвы? Некоторый свет на историю Углича в интересующий нас период могли бы пролить местные летописи. Но с ними дело обстоит не так просто.

А.Н. Насонов, обнаруживший в Ермолинской летописи чисто угличские известия, полагал, что в Угличе, как и в других крупных русских городах, также велось самостоятельное летописание [580]. Действительно, угличский историк XIX в. Ф.Х. Киссель сообщал о наличии в его распоряжении до пяти местных летописей и различных списков с них, которые восходят древностью до времен убийства царевича Дмитрия, то есть до конца XVI в. [581]Н.Д. Русинов, изучавший угличское летописание, полагал, что местная летопись была составлена в начале XVI в. при сыне Ивана III Дмитрии, княжившем в Угличе, который дал поручение монаху Переславского Троицкого монастыря Даниилу составить угличскую летопись. Мы не знаем, сохранилась ли она впоследствии. Во всяком случае, следующим этапом угличского летописания стал местный летописец, составленный вскоре после Смутного времени. Уже в XVIII в. этот источник подвергся коренной переработке. Результаты этой работы дошли до нас в целом ряде списков XVIII–XIX вв., которые распадаются на два вида — так называемые Супоневскую и Серебренниковскую летописи [582]. Первая из них — Супоневская [583]— представляет из себя компилятивный труд автора XVIII в., использовавшего данные каких-то общерусских летописей, жития местных святых и «Повесть о разорении града Углича» в Смутное время. Но применительно к задачам нашего исследования она мало что может дать, поскольку, говоря об истории Углича с древнейших времен, она, как и общерусские летописи, молчит о судьбах города в XIV в.

Несколько более древняя, но относящаяся все к тому же XVIII в. Серебренниковская летопись была составлена жителем Углича Григорием Дмитриевичем Серебренниковым. Хотя в ней излагаются те же сведения, что и в Супоневской, но относительно подробнее и детальнее, за счет того, что было использовано больше источников, поименованных в ней: жития Даниила Переславского и угличских святых, местные «старособранные летописания», летописец московский времен Федора Ивановича», «землемеро-писцовые книги» и т. д. В отличие от Супоневской летописи Серебренниковская содержит данные о князьях, правивших Угличем в XIV в. [584]Но относиться к этому источнику надо очень осторожно, поскольку он считается буквально напичканным фактическими и хронологическими ошибками. По сути, он представляет собой не летопись в привычном нам понимании этого термина, а произведение историографической мысли XVIII в. [585]Тем не менее, несмотря на ошибки в хронологии, из нее все же можно извлечь определенные сведения по истории Углича за XIV в.

Под 1343 г. Серебренниковская летопись сообщает, что после смерти великого князя Андрея Александровича, владевшего Угличем, московский великий князь Семен Гордый «на Углеческое княжение в то же лето посаждает сродника своего из княжескаго рода, из невластодержавных и менших князей, — именем Константин, по реклу Улемца», который княжил здесь 12 лет [586]. Это достаточно редкое прозвище носил князь Константин Федорович Улемец, сын князя Федора Ростиславича Ярославского и Смоленского, умершего в 1299 г. Никаких сведений о нем в летописи не сохранилось. Кроме того, что он был вместе с отцом и братом Давыдом впоследствии канонизирован, мы не знаем — где он княжил, был ли женат и имел ли детей.

После него великим князем Иваном Красным (последний, по летописцу, ошибочно назван сыном Семена Гордого, хотя в действительности был его братом) в 1356 г. на угличский стол был посажен следующий князь, также по имени Константин, который княжил здесь вплоть до своей кончины в 1385 г. «Сей Константин, — добавляет летописец, — бысть от местных княжений владетель прежде черноземских людей» [587]. Таким образом, видим, что и местные угличские летописи, относящие начало московского влияния в Угличе к 40-м гг. XIV в., также ничего не говорят о том, каким способом, а главное — когда этот город был присоединен к Москве.

Некоторый свет на это проливает наблюдение Л.И. Ивиной, отметившей, что неподалеку от города, на месте нынешнего села Прилуки на левом берегу Волги, в XIV в. возникает Рождественский монастырь. Об истории обители за целый век ее существования известен лишь один факт — в 30-х гг. XIV в. в ее стенах принял иночество Павел Обнорский, уроженец Москвы , ставший позднее учеником Сергия Радонежского [588]. Данный факт, хотя и весьма косвенно, все же подтверждает сообщение духовной грамоты 1389 г. Дмитрия Донского о том, что начало московского проникновения в Углич действительно следует относить ко временам Ивана Калиты.