Константин Аверьянов - Загадка завещания Ивана Калиты

Замечание летописца в известии 1488 г. о том, что Карголом был «старым городом», позволяет соотнести его с сожженным новгородцами «старым» городком. Другим — «новым городком» являлся Каргополь. Это предположение подтверждается тем, что известие 1398 г. застает здесь не только местных князей, но и великокняжеских воевод, а именно с Каргополем, как мы видели выше, летописец связывает первые следы московского влияния в этом крае.

С учетом сказанного ранее мы можем говорить о том что центром Белозерского княжества в домонгольский период являлось Старое Белоозеро. Но затем, судя по археологическим данным, оно приходит в упадок. Вероятно, это было связано с политической борьбой конца XIII в. и утратой белозёрскими князьями своего самостоятельного статуса. Позднее роль центра края начинает играть Карголом. Это подтверждается тем, что именно здесь сформировалась территория, которой местный княжеский род владел сообща [564]. Ее границы позднее определил С.З. Чернов, выяснивший размеры области, подсудной белозерским наместникам [565].

Начало проникновения московских князей на Белоозеро относится к первой четверти XIV в., когда брат Калиты князь Афанасий Данилович, женившись на дочери князя Василия Глебовича Анне, вместе с ее рукой в качестве приданого получил земли в Каргополе. Этот брак также привел к тому, что тесть Афанасия Даниловича — Василий Глебович и его племянник Роман Михайлович начинают служить московским князьям.

Жена Афанасия Даниловича пережила своего мужа, скончавшегося в 1322 г., и после его смерти по-прежнему значилась номинальной владелицей каргопольских земель, хотя фактически ими распоряжались московские князья в лице Ивана Калиты и его старшего сына Семена Гордого. К сожалению, у нас нет сведений, когда она умерла. Можно лишь полагать, что она скончалась после смерти Ивана Калиты, но до 1348 г., поскольку в составленном в этом году договоре Семена Гордого с братьями о ней говорится как об умершей [566]. Детей у Анны от брака с Афанасием, очевидно, не было, и, по тогдашним правилам, ее приданое после кончины должно было возвратиться в род белозерских князей. Судя по составленному нами родословию каргопольской ветви белозерских князей, первым в очереди на получение выморочного удела Анны стоял ее племянник князь Семен Михайлович (братья Анны Федор и Михаил, как мы выяснили, упоминаются лишь в 1338 г., причем последний в этом году был убит).

По меткому замечанию Ф. Энгельса, «для рыцаря или барона, как и для самого владетельного князя, женитьба — политический акт, случай для увеличения своего могущества при помощи новых союзов; решающую роль должны играть интересы дома …» [567]. Не являлись исключением из этого правила московские князья. Обязанные возвратить выморочный удел Анны в род белозерских князей, они, судя по всему, предпочли отдать его не ближайшему по очереди — племяннику Анны князю Семену Михайловичу, а более далекому, но зато верному — сыну служившего Москве Романа Михайловича — князю Федору Романовичу. Юридически это было оформлено в виде брака сводной сестры Семена Гордого Феодосии с Федором Романовичем, заключенного, возможно, еще при жизни Анны. Последний вместе с невестой в качестве приданого получал те земли, которые московские князья и так должны были отдать в белозерский княжеский дом. При этом москвичи продолжали сохранять фактический контроль над этими владениями, поскольку Федор Романович, получивший их «из руки» Семена Гордого, если и распоряжался ими, то, судя по всему, лишь сохраняя остатки прежних суверенных прав.

Несомненно, что первый претендент из рода белозерских князей в очереди на выморочное имущество Анны князь Семен Михайлович был крайне раздосадован подобной операцией, и, очевидно, именно этим обстоятельством объясняется то, что он в итоге оказался на службе у суздальских князей, которые в середине XIV в. пытались оспаривать великокняжеский стол у Москвы.

Князь Федор Романович Белозерский погиб вместе с сыном Иваном на Куликовом поле. С их смертью эта ветвь белозерских князей пресекалась в мужском колене, а единственной ее представительницей оставалась вдова Федора Романовича Феодосия. В ее руках сосредоточились владения двоякого рода: в Каргополе, которые являлись ее приданым и представляли ее личную собственность, и владения мужа в Карголоме, составлявшие часть родового достояния всего клана белозерских князей. Проследим их дальнейшую судьбу.

Русское земельное законодательство вплоть до XVIII в. четко разделяло два вида земельных владений: родовые и благоприобретенные. Если последними их владелец мог распоряжаться свободно, то относительно родовых существовали известные ограничения, направленные на сохранение их в роду. Поэтому из владений в Карголоме Феодосии в качестве «прожитка» досталась лишь их часть. Впоследствии они достались московским князьям. Их перечень содержит духовная грамота 1389 г. Дмитрия Донского: «А что ми дала княгини Федосья Суду на Белеозере, да Колашну, и Слободку, и что благословила княгиню мою Городком до Волочкомъ, та места ведает княгиня Федосья до своего жывота, а по ее жывоте то княгини моей» [568]. Что же касается каргопольских владений, то они представляли собой приданое Феодосии. Поскольку ее муж и сын погибли, владения Феодосии оказывались выморочными и после ее смерти должны были отойти «в ее род», то есть к все тем же московским князьям. Судя по тому, что из сообщения летописца о московско-новгородской войне 1398 г. в Каргополе оказываются воеводы великого князя, эти земли достались старшему сыну Дмитрия Донского — Василию I. Именно с этого времени расходятся исторические судьбы Каргополя, ставшего владением великокняжеской ветви московского княжеского дома и затем образовавшего самостоятельный Каргопольский уезд, и Белоозера, доставшегося, в лице князя Андрея Дмитриевича, можайской линии московских князей.

Выяснение способа приобретения московскими князьями владений на Белоозере позволяет затронуть еще один любопытный историко-географический вопрос. Речь идете так называемых «Печорских актах» — грамоте 1294–1304 гг. великого князя Андрея Александровича о порядке обеспечения великокняжеских ватаг в их походах на море [569], грамоте 1328–1339 гг. великого князя Ивана Даниловича Калиты о пожаловании печорским сокольникам Жиле с товарищами льготных прав [570]; грамоте 1329 г. великого князя Ивана Даниловича Калиты и Великого Новгорода о поручении Печорской стороны в ведение Михаила с ватагой для морского промысла [571]; грамоте 1363–1389 гг. великого князя Дмитрия Ивановича Донского о пожаловании Андрея фрязина Печорою в кормление [572]. К этим актам примыкает свидетельство «Предисловия летописца княжения Тферскаго», в котором его автор, перечисляя владения тверского князя Александра Михайловича, сообщает, что тот владел «землею Рускою… даже до моря Печерскаго» [573].