Виталий Познахирев - Турецкие военнопленные и гражданские пленные в России в 1914–1924 гг.

Поскольку речь зашла об обмундировании, хотелось бы обратить внимание и на такой вопрос, как пленение турок, использующих русскую военную форму . Немногочисленные факты такого рода отмечены в ходе того же Сарыкамышского сражения, когда страдающие от холода аскеры надевали на себя шинели, снимаемые ими с русских убитых и раненых. Оканчивался такой способ согревания, как правило, тем, чем и должен был оканчиваться — расстрелом на месте, хотя вполне очевидно, что турки действовали по недомыслию, а не в целях введения противника в заблуждение. Что же касается последнего, то единственная информация, которой мы на этот счет располагаем, относится к 25 ноября 1914 г., когда вблизи Одессы было взято в плен 25 (по другим данным — 24) турецких кавалеристов, высадившихся на побережье с целью совершения диверсии на железной дороге. Как сообщала тогда же отечественная периодическая печать, «все высадившиеся были одеты в русскую военную форму, 2 офицера в офицерскую, а остальные в солдатскую» [78] Сибирская правда. 1914. 13 дек. С. 3. . Уже в наши дни данный факт неоднократно находил подтверждение в трудах столь авторитетного историка, как А. Б. Широкорад [79] Широкорад А.Б. Тысячелетняя битва за Царьград. М.: Вече, 2005. — С. 549; Он же. Турция. Пять веков противостояния. М.: Вече, 2009. — С. 302. .

Между тем, в XVIII–XIX вв., насколько нам известно, турки не проявляли заметной склонности к столь низкому коварству. Пожалуй, один лишь И. П. Дубецкий, участник Русско-турецкой войны 1828–1829 гг., указывает в своих мемуарах на использование оттоманами в бою около роты некрасовцев [80] «Некрасовцы» — русские старообрядцы, потомки донских казаков — сторонников атамана Игната Некрасова, одного из предводителей Булавинского восстания 1707–1708 гг. В 1740 г., спасаясь от преследования российского правительства, эмигрировали в Турцию. , переодетых в русскую форму [81] Дубецкий И.П. Записки // Русская старина. — 1895. — Т. 83. — № 5. — С. 92. . Последнее сегодня вряд ли можно подтвердить или опровергнуть. О событиях же 25 ноября 1914 г. такого не скажешь, ибо сохранились фотографии всех кавалеристов, в т. ч. и обоих офицеров, сделанные тогда же в Одессе и представленные на вклейке настоящей книги… Форма на турках определенно не русская… Полагаем, приведенных иллюстраций достаточно для того, чтобы навсегда поставить в данном вопросе точку. А заодно и смыть с оттоманской армии это грязное пятно.

Переходя к лицам из числа членов экипажей и пассажиров турецких судов, считаем необходимым обратить внимание на специфику данной подгруппы, предопределенную следующими факторами:

1. Уже упомянутым выше неуклонным расширением круга субъектов, признаваемых пленными, что отражено в данных Таблицы 6. Причем в этом процессе, видимо, далеко не всегда использовались достаточно четкие критерии. Например, в феврале 1916 г. ряды турецких военнопленных в России пополнили рыбаки Осман Сулейман, 82 лет, и Сали Осман, 85 лет. Вместе с тем, несколько месяцев спустя, в ноябре 1916 г., более молодой матрос — 80-летний Али Мехмед Муртоза оглы, был признан не подлежащим плену [82] РГА ВМФ. Ф. 609. Оп. 2. Д. 955. Л. 3–5; Оп. 3. Д. 523. Л. 35–36. .

2. Неполным совпадением взглядов морского и сухопутного командования в вопросе о том, кого именно следует считать пленным, и к какой именно категории пленников должно быть отнесено то или иное лицо. В результате, принимая турок от флота, органы армейского управления в одних случаях сохраняли их статус, в других — изменяли. Так, помощник капитана парохода «Иттихад» Хусейн Исхан Эдхем бей и пассажир того же парохода, майор запаса Джевад Мазхар бей, плененные в июне 1916 г. и отправленные из Севастополя в Екатеринослав «в качестве военнопленных на офицерском положении», похоже, на каком-то этапе оказались «переаттестованы» и сначала попали в группу пленных нижних чинов австро-венгерской армии, а затем, после подачи ими соответствующей жалобы, были интернированы в Рязань, вместе с турецкими военнообязанными [83] РГА ВМФ. Ф. 609. Оп. 3. Д. 519. Л. 7, 14–18, 30. .

Таблица 6

Эволюция круга лиц, из числа членов экипажей и пассажиров турецких судов (в т. ч. и рыболовных), признаваемых военнопленными, военнообязанными и военнозадержанными на Черноморском театре военных действий в 1914–1917 гг. [84] Составлена по данным: РГА ВМФ. Ф. 609. Оп. 2. Д. 569. Л. 38, 58, 63–65, 74–76, 78; Д. 751. Л. 1, 9, 11; Д. 955. Л. 4–5; Оп. 3. Д. 512. Л. 82, 84, 86; Д. 523. Л. 23, 75–76, 96; АВПРИ. Ф. 160. Оп. 708. Д. 6515. Л. 1, 3.

3. Последовательным вступлением в войну Болгарии и Румынии, сделавшим практически невозможным реэвакуацию на родину турок, задержанных флотом, но по действующему законодательству плену не подлежащих. К примеру, передавая 1 сентября 1917 г. очередную группу пленников военно-сухопутному командованию, представитель МИД при штабе Черноморского флота писал: «что касается женщин турчанок <���…> с малолетними детьми, являющихся женами и родственниками некоторых пленных турок, то они, в виду невозможности отправить их за границу по проходным свидетельствам, подлежат отправке вместе со всеми пленными в глубь страны» [85] РГА ВМФ. Ф. 609. Оп. 3. Д. 523. Л. 96. .

Некоторые сложности возникали тогда, когда среди пленных оказывался ребенок, но не оказывалось женщины, которой его можно было бы передать под опеку. В этом случае, поскольку «в Севастополе детей некому поручить», штаб флота признавал «за лучшее оставить их при отцах» или иных родственниках-мужчинах. Так, в марте 1917 г. с капитаном шхуны «Файзи-Худа» был отправлен в плен его 7-летний племянник [86] Там же. Оп. 2. Д. 751. Л. 1об.; Оп. 3. Д. 523. Л. 46, 65. .