Чарлз Боксер - Голландское господство в четырех частях света XVI—XVIII века

Такая консервативная и безынициативная ментальность отразилась и на более важных сферах голландской торговли и промышленности в эру париков, составляя резкий контраст с энергичностью и предприимчивостью торговцев и моряков золотого века. У нас уже имелась возможность наблюдать, что голландцы уступили свое ведущее положение в морской картографии, которое занимали в XVII в., своим английским и французским соперникам и что они в равной степени медлили с переходом на новые прогрессивные методы судостроения. В последней четверти XVIII в. и Ставоринус, и Дирк ван Хогендорп критиковали директоров Амстердамской палаты Ост-Индской компании за их нежелание строить гладкопалубные суда вместо низкопалубных (то есть с высоко поднятыми над палубой кормой, баком и бортами), хотя, как отмечал Ставоринус в 1774 г., «не вызывает сомнения, что гладкопалубное судно способно значительно лучше выдерживать напор волн, чем низкопалубное». Также наблюдается заметная разница между отношением директоров и служащих Голландской Ост-Индской компании к своим английским противникам и конкурентам в XVII в. по сравнению с XVIII в. Примерно до 1670 г. голландцы считали, что превосходят англичан своей энергичностью и профессиональными навыками, так же как и в плане финансовых и материальных ресурсов. Более того, сами англичане часто признавали их превосходство над собой. В последней четверти XVII столетия сравнительное отношение этих двух соперников начинает меняться. Мы видим, что англичане стали более агрессивными и самоуверенными, а голландцы начали сомневаться в своей способности конкурировать с ними на равных в таких местах, как Коромандельский берег, где VOC не обладала таким же неоспоримым контролем над морем, как в индонезийских водах. Такая перемена стала еще более заметна в XVIII столетии, особенно во второй его половине, когда официальная переписка VOC полна сетований на превосходство англичан и угрозу, которую они представляют для голландцев даже в Индонезии.

Трудно избежать вывода, что на Востоке англичане действительно проявили больше предприимчивости и умения, чем голландцы. По общему признанию, их прогресс в основном был обусловлен их значительно превосходящими финансовыми ресурсами и экономическими преимуществами, которые они извлекли из обладания Бенгалией и господства в торговле с Китаем. Но не вызывает сомнения, что в заявлении Дирка ван Хогендорпа содержалась и доля правды относительно того, что служащие «Компании Джонов» были, как правило, более квалифицированными работниками, чем сотрудники «Компании Янов», и это являлось полной противоположностью положению обеих компаний, сложившемуся в первой половине XVII в. Причины такой перемены требуют дальнейшего изучения и исследования, но одним из факторов, внесших сюда свой вклад, могла послужить усиливающаяся тенденция VOC полагаться на необразованную «деревенщину из немецкой глубинки», у которой не было особых побудительных мотивов трудиться в поте лица на голландских директоров и акционеров. Жалобы на действительный или воображаемый низкий уровень служащих компании существовали всегда, однако во второй половине XVIII в. они, похоже, стали более обоснованными, что отражено в отчетах человека выдающихся способностей, Николаса Хартинга, постоянного жителя Северо-Восточной Явы, а в 1746–1761 гг. ее губернатора.

Тем не менее упадок Голландской Ост-Индской компании во второй половине XVIII столетия в некоторых отношениях был скорее кажущимся, чем действительным, поскольку объем ее торговых операций по сравнению с морской торговлей республики в целом на самом деле только возрос. Этот рост отображает число выходивших в плавание восточных «индийцев», что показано в приведенной ниже таблице.

Профессор Бругманс, исходя из этих цифр, утверждал, будто объем морских торговых перевозок VOC между 1631 и 1780 гг. фактически удвоился, однако мне кажется, что такой вывод не совсем корректен. Совершенно очевидно, что количество «индийцев», ходивших между Нидерландами и Явой, в этот период увеличилось в два раза, но число таких судов, участвовавших в азиатской межпортовой торговле, вполне могло уменьшиться примерно в тех же самых пропорциях. Если во второй половине XVII в. в ежегодных рейсах из Батавии в Нагасаки участвовало от 5 до 10 судов, многие из которых были самыми крупнотоннажными, то во второй половине XVIII в. в среднем их было только одно или два. Точно так же число голландских «индийцев», занимавшихся торговлей с Индией 1750–1780 гг., по сравнению с предыдущим столетием сократилось до относительно незначительного количества, тогда как торговля с некоторыми регионами, такими как Красное море и Персидский залив, полностью прекратилась. Примечательно, что в других регионах наблюдался небольшой рост торговых операций, например в торговле с Кантоном (Гуанчжоу) и, возможно, с Цейлоном (Шри-Ланка), однако это не компенсировало заметного снижения числа голландских судов, занятых в межпортовой азиатской торговле в целом — от Молуккских островов до Малабарского берега. Например, в 1640 г. в азиатских морях находилось 85 голландских «индийцев» — и это не считая тех, кто находился на пути к Европе или недавно оставил ее. В 1743 г. это количество сократилось до 48 кораблей, и уменьшение это никак не компенсировалось сколько-нибудь значительным увеличением тоннажа отдельных судов.

И в золотой век, и в эру париков голландцы и их ревнивые торговые конкуренты имели склонность утверждать, что Голландские Вест- и Ост-Индская компании — а более всего последняя — являлись столпом, опорой и поддержкой коммерческого благосостояния Соединенных провинций. Такое впечатление не подтверждается имеющимися у нас цифрами, включая те, что в 1785 г. привел ван дер Оудермелен, член Heeren XVII и один из тех, кто выдвинул такое утверждение. Он привел следующие цифры по стоимости объемов голландской морской торговли накануне 4 — й Англо-голландской войны:

Вместе с тем следует помнить, что большая часть товаров, ввозившихся голландцами из Восточной и Западной Индий, не потреблялась самими Соединенными провинциями, а шла на экспорт в европейские страны. Анонимный автор вышедшего в 1743 г. «Описания Голландии» если и преувеличивал, то совсем немного, когда писал: «На сегодняшний день 2 или 3 миллиона гульденов в звонкой монете, которые голландская компания отправляет в Восточную Индию, возвращаются домой уже в размере 15–16 миллионов в товарах, из которых только двенадцатая или четырнадцатая часть потребляется в стране, а оставшаяся часть экспортируется в другие страны Европы, которые платят за нее живыми деньгами». В 1783 г. ван дер Оудермелен утверждал, будто «три четверти и семь восьмых» ввезенных из Восточной Индии грузов шли на экспорт за пределы Нидерландов — за исключением чая и кофе, огромное количество которых потребляли Фрисландия и Гронинген, «так что можно с уверенностью утверждать, что наша страна, к своей немалой выгоде, управляет большей частью своей восточно-индийской торговли с иностранцами». К сожалению, мы не можем сказать, какова была доля колониальных товаров в голландской экспортной торговле с другими европейскими странами в целом, но, вероятно, она была весьма значительной. Ван дер Оудермелен, очевидно, заслуживает особого порицания за свое заявление, будто крах VOC стал бы не просто катастрофой для государства, но и неблагоприятно отразился бы на каждом отдельном голландце. Ход событий 1802–1814 гг., когда Нидерланды фактически лишились какой-либо торговли со своими бывшими колониями, доказал неправоту подобного утверждения. Но весьма вероятно, что Голландская Ост-Индская компания внесла больший вклад в благосостояние Соединенных провинций в XVII и XVIII столетиях, чем готов признать профессор Бругманс. Помимо тысяч напрямую нанятых компанией людей, косвенно она помогала содержать 30 тысяч моряков, которые укомплектовывали экипажи голландских торговых судов, занятых в балтийской, средиземноморской и евроатлантической торговле, где экспорт таких колониальных товаров, как пряности, чай, кофе, табак и текстиль, играл столь заметную роль.