Чарлз Боксер - Голландское господство в четырех частях света XVI—XVIII века

Ни на чем так явно не отразился упадок голландской промышленности 1750–1795 гг., как на судостроении. В XVII столетии голландские корабелы были полностью заняты на постройке, ремонте и восстановлении судов для рыбного промысла, военно-морского флота, европейских торговых перевозок и обеих индийских компаний, не считая кораблей, которые они строили для продажи или для аренды за рубежом. Подсчитано, что в республике ежегодно строилось около 500 кораблей дальнего плавания, за исключением построенных за счет иностранцев и мелких судов для внутреннего судоходства. Несмотря на неизбежные взлеты и падения, судостроение оставалось процветающей отраслью всю первую четверть XVIII в., но потом стало постепенно сокращаться. Его упадок стал наиболее заметным примерно после 1750 г. и стремительно усилился в последней четверти столетия. Район реки Зан-Занстад севернее Амстердама, который в XVII столетии являлся эквивалентом того, чем стали верфи на реке Клайд во времена королевы Виктории (р. 1819, правила в 1837–1901 гг.), в 1707 г. все еще имел более 60 верфей, где в тот год было построено 306 больших и малых судов. В 1770 г. их оставалось только 25 или 30, между 1790 и 1793 гг. в среднем строилось лишь пять кораблей в год, а после 1793 г. — всего один. В Роттердаме в 1650 г. насчитывалось 23 верфи, и, хотя к концу столетия их количество уменьшилось до пяти, 100 лет спустя положение снова поправилось, однако это никак не компенсировало катастрофического упадка Занстада. Во Фрисландии же в XVIII в. фактически было отмечено заметное увеличение числа судов, поскольку в 1779 г. в провинции их было зарегистрировано 2 тысячи, что являлось самым большим количеством в любой из семи провинций. Однако подавляющее большинство этих кораблей представляло собой небольшие каботажные суда водоизмещением менее 80 тонн, от которых было мало — или совсем не было — пользы для морской торговли с Европой.

Причины общего упадка нидерландских отраслей промышленности в XVIII в. довольно очевидны. По сравнению со своими самыми опасными конкурентами, Францией и Англией, Северные Нидерланды были страной крайне бедной сырьевыми ресурсами, а их внутренний рынок был намного меньше, чем у этих двух держав. В золотой век, в период своего процветания, многие голландские отрасли промышленности, за исключением суконного производства Лейдена, значительно превысили запросы внутреннего рынка и зависели в основном от экспортной торговли. Когда протекционистские меры, принимавшиеся соседними странами со времен Кольбера [90] Кольбер Жан Батист (1619–1683) — французский государственный деятель, фактический глава правительства Людовика XIV после 1665 г. Наивысшая должность — министр финансов, но также занимал и многие другие руководящие посты. Проводил политику меркантилизма, добивался роста государственных доходов главным образом созданием крупных мануфактур, увеличением вывоза и сокращением ввоза промышленных изделий. , эффективно стимулировали потребление собственных промышленных товаров в ущерб голландским экспортерам, промышленники Нидерландов уже не могли полагаться на возросший внутренний спрос, как и не имели возможности увеличить свои продажи в тропических владениях. Более того, голландская промышленность изначально была в основном рассчитана на выпуск конечного продукта из товаров других стран, таких как английские шерстяные и льняные изделия, однако с течением времени эти страны достаточно далеко продвинулись в техническом развитии, чтобы самим заняться чистовой обработкой. Когда во второй половине XVIII в. полным ходом шла промышленная революция, голландцы, из-за практически тотальной нехватки угля и железа, оказались в еще более невыгодном положении. Наиболее важной голландской отраслью промышленности являлась текстильная, и она неизбежно пострадала сильнее всего. Везде, за исключением Голландской республики, справедливо отмечалось: «Текстиль был в основе торговой политики всех стран». За запретительными пошлинами, наложенными во второй половине XVII в. Англией и Францией на ткани, обработанные и произведенные в Голландии, в первой четверти XVIII в. последовали аналогичные протекционистские законы в России, Пруссии, Дании, Норвегии и Испании. В результате крах голландского текстильного производства стал неминуем.

Помимо порожденных протекционистскими и меркантильными соображениями законов имелась еще одна причина, по которой зарубежные страны смогли усовершенствовать свою промышленность в ущерб голландской, — на ранней стадии развития своих производств они сманивали из Нидерландов квалифицированных работников. На самом деле отток квалифицированных работников продолжался даже после того, как зарубежные промышленные производства уже функционировали вполне удовлетворительно, поскольку безработица в промышленности Северных Нидерландов в XVIII в. подталкивала многих из них к эмиграции. Мы не собираемся подсчитывать, велико ли было их количество, однако в 1751 г. Генеральные штаты издали указ, запрещавший эмигрировать определенным категориям квалифицированных работников, особенно операторам ткацких станков, канатчикам и рабочим деревообрабатывающих предприятий. Разумеется, это был не единственный пример подобных законов, однако нет причин полагать, будто подобные указы являлись чем-то большим, чем бесполезное сотрясание воздуха, и поэтому они легко обходились теми, кто желал оставить страну. Еще меньше власти могли препятствовать иностранным работникам в поступлении на службу в голландские коммерческие компании или на фабрики, чтобы изучить их технологии и методы работы, а вернувшись домой, использовать приобретенные навыки.

Другой причиной упадка голландской промышленности, которую приводили многие современники, являлось то, что жалованье в Семи провинциях, а более всего в Голландии было выше, чем в большинстве стран. Например, еженедельный заработок набивщика ситца в Швейцарии в 1766 г. составлял 3,5 флорина, 3 флорина в Аугсбурге в 1760 г. и 9 — 10 флоринов в Голландии того же времени. С другой стороны, в разных регионах Семи провинций существовал широкий разброс в размерах заработной платы. Кое — где в сельской местности платили более высокое жалованье, чем в городах. В других местах ситуация была прямо противоположной, и некоторые голландские промышленники переносили свои предприятия из провинции Голландия в Северный Брабант и Оверэйссел, где местные условия позволяли безжалостно эксплуатировать бедноту. «Люди, знакомые с крестьянами Брабанта, — писал в 1785 г. очевидец, — должны признать, что они лишены всех тех условий жизни, которые являются неотъемлемой частью человеческого существования. Они пьют кислую пахту или воду, питаются картофелем и хлебом без масла или сыра, одеты в рванину и спят на соломе. Заключенным в провинции Голландия живется лучше, чем крестьянам в Брабанте».