Станислав Чернявский - Алексей Комнин - спаситель Византийской империи

В этот момент через Южную Италию двинулись войска крестоносцев. Боэмунд понял: ему выпал шанс. Хитрый норманн призвал своих воинов в поход на Святую Землю, сорвал с плеч дорогой плащ, изрезал его на кресты, а кресты приказал нашить своим соратникам. Затем собрал дружину с помощью родни, то есть все тех же брата и дяди, с которыми воевал когда-то. Войско получилось небольшое, но хорошо обученное.

Захватить с этими силами Византию нечего было и думать. Боэмунд рассчитывал на другое. Он хотел поссорить Алексея с могущественными крестоносцами. Тогда начнется раздел имперского пирога, из которого можно будет урвать кусок пожирнее.

Однако не вышло. Норманн узнал, что Алексей отбился от крестоносцев, а рыцари принесли присягу и переправились в Малую Азию. Значит, оставалось одно: принести присягу, как и все остальные, и выкроить для себя владения в Азии. Этой программе Боэмунд следовал в ближайшие годы.

Его войско растянулось в дороге. Боэмунд опередил своих людей и прискакал в Константинополь с несколькими спутниками, чтобы присягнуть императору. Присяга мало значила лично для Боэмунда Тарентского. Но он не хотел, чтобы соратники стали свидетелями его унижения. А может, боялся, как бы свирепые норманны не натворили дел в Константинополе. Хронист Гийом Тирский пишет, правда, что Боэмунд долго колебался и выразил согласие прибыть на встречу с императором лишь после долгих уговоров со стороны Бульона — герцог активно переписывался с Боэмундом.

Император не верил своему давнему врагу. Однако сыграл свою роль «на отлично». Норманна удостоили аудиенции. Алексей держался весело и непринужденно. Облобызал гостя. Спросил, как прошло путешествие и где остальное войско норманнов. Хотя то и другое было отлично известно царю из донесений разведки. Боэмунд отвечал на вопросы осторожно и вдумчиво.

Алексей шутя напомнил норманну, как сражался с ним под Диррахием и Ларисой. Не остыла прежняя вражда, допытывался император?

— Раньше я действительно был твоим врагом, но сейчас пришел как друг, — ответил Боэмунд примирительно.

Базилевс расспрашивал о том и о сем, пытался выведать мысли Боэмунда, но тот ловко выкручивался и наконец обезоружил царя, заявив, что намерен принести вассальную клятву.

— Сейчас ты устал с дороги, — опешил базилевс. — Отдохни. Продолжим разговор завтра.

Боэмунда отвели в покои и натаскали ему множество блюд с едой. Император распорядился, чтобы слуги принесли также блюда с разделанным сырым мясом животных и птицы, на случай, если норманн захочет отведать еды собственного приготовления.

Далее последовала комичная сцена. Боэмунд заподозрил, что его хотят отравить: так сильно он опасался византийцев. Норманнский граф начал раздавать еду своим соратникам, делая вид, что хочет угостить их ромейскими деликатесами. На самом деле он проверял действия продуктов на своих товарищах. О византийских ядах болтали всякое. Чего стоила давняя история с медленным отравлением базилевса Романа III. «Он даже не скрывал, что хитрит, — заметила Анна Комнина, — до такой степени Боэмунд презирал своих людей». {57}

К сырому мясу Боэмунд почему-то испытывал больше доверия. Как и предполагал Алексей, норманн отдал его собственным поварам и велел зажарить. Наевшись, крестоносец со спокойной душой уснул. А на другой день вызвал соратников, которых угостил византийскими кушаньями, и стал расспрашивать, как самочувствие.

— Великолепно! — отвечали подопытные товарищи.

Тогда Боэмунд цинично сообщил:

— А я-то, помня о прежней вражде с Алексеем, побоялся: не решил ли император отравить меня ядом?

Тем временем норманна вновь позвали к царю. Боэмунда провели в комнату, устланную коврами и обставленную разного рода ценными безделушками, золотом, серебром. Тут даже хитрый норманнский феодал не выдержал. С уст Боэмунда сорвалось восклицание:

— Если бы у меня было столько богатств, я бы давно овладел половиной мира!

Византийский сановник, находившийся рядом, ответствовал:

— Все это пожаловал тебе сегодня император.

Правда, воспользоваться этими дарами не удалось. Боэмунда унизили во время этого разговора и низвели до уровня наемника. От него потребовали каких-то уступок, на которые норманн не пошел. О таких нюансах не пишут, но они явно были. Боэмунд их почувствовал и гордо отказался от сокровищ. Слуги тотчас унесли все ценности. Норманн рвался заполучить их обратно, но было поздно. Снова завязались переговоры. Наш хитрец был готов вообще поступить на службу к императору, но взамен требовал невозможного: должность доместика восточных схол. Иначе сказать, командующего всеми восточными армиями Ромейской империи. А там оставался один шаг до императорского трона… Боэмунд хорошо разбирался в византийской иерархии и знал, о чем просит.

Алексей, в свою очередь, уклонился от этого. Боэмунду не оставалось ничего другого, как только признать царя своим сюзереном и принести клятву. Правда, этот поступок широко не афишировался. Гийом Тирский пишет об этом без особой уверенности: «Боэмунд, как говорят, сделался человеком императора, протянув руку в знак верности и дав клятву телом». Взамен норманн и его соратники получили подарки, «которые по своему блеску и стоимости были несравненны», утверждает тот же Гийом. Боэмунда купили. Тем самым новому отряду наемников указали место. Однако Танкред отказался ехать в Константинополь и приносить клятву. Вскоре после этого норманнский отряд был переправлен в Малую Азию к остальным крестоносцам, коих император по-прежнему кормил и поил. Таков был итог визита норманнов в Константинополь. Встретившись недругами, Алексей и Боэмунд расстались врагами.

Танкред и прочие родовитые норманны избежали клятвы. Боэмунд сам предупредил племянника, чтобы тот ни под каким видом не приезжал в Константинополь. « Тебе, идущему сзади , — писал Танкреду Боэмунд, — предстоит такая же сделка, но она будет еще унизительней как менее выгодная ». Танкред переоделся простым солдатом и переправился в Малую Азию на византийских кораблях вместе с другими норманнами. Узнав о том, что его перехитрили, Алексей I был раздосадован.

Наступила весна 1097 года. Отряды крестоносцев все еще подтягивались в Византию. Последним прибыл Раймунд Тулузский. Иначе его называли Сен-Жиль, по имени замка, который он приобретет в Триполи. Отсюда произошло греческое написание «фамильного» титула — Исангел. Под этим именем тулузский граф фигурирует в сочинении Анны Комнины.

Раймунд владел всей современной Южной Францией. Ему подчинялись Прованс, Тулуза и приморское побережье. Граф обладал большим авторитетом среди мелких правителей Северной Испании, откуда тоже пришли волонтеры в его армию. Он затратил огромное количество денег и снарядил самое крупное войско из всех крестоносных войск. Следовательно, его трудно было представить в роли простого наемника.