Станислав Чернявский - Алексей Комнин - спаситель Византийской империи

Подробнейшее описание битвы оставил Альберт Аахенский — этот певец рыцарства и семейства Бульонов. Он пишет, что едва ревнители креста успели выстроиться для обороны, как с востока показался Кылыч-Арслан собственной персоной, причем «с огромною армиею». {62}

Боэмунд разделил свою кавалерию на две части. Одна, во главе с Танкредом, приняла главный удар. Здесь же сражались люди герцога Нормандского. Другую часть Боэмунд оставил в резерве, который находился на соседней высоте. Пехота обороняла лагерь. Это были последние осмысленные распоряжения. Всех охватила горячка боя. На рыцарей накатился первый вал турок.

«Немедленно и без малейшего отдыха он напал на войско христиан, — сообщает Альберт Аахенский о действиях Кылыч-Арслана, — и его люди, распространившись по всему лагерю, умерщвляли всех встречавшихся им на пути; одни погибали от стрел, другие от меча; многих жестокий неприятель забирал в плен. Народ был объят ужасом и поднял крики; замужние и незамужние женщины погибали вместе с мужчинами и детьми». Дело в том, что рыцари брали с собой проституток, а некоторые простолюдины — походно-полевых жен. В пути рождались дети. Это не добавляло армии боеспособности, зато увеличивало число голодных ртов и создавало проблемы снабжения. Весь этот табор надо было как-то содержать. Недаром крупные сеньоры вроде Роберта Нормандского закладывали ростовщикам перед отправкой в поход целые герцогства.

Часть рыцарей пыталась помочь женщинам и кинулась в отчаянную атаку. Турки обстреляли врага из луков, не вступая в ближний бой. {63}

Вернемся, однако, к описанию боя. Из рассказа Альберта выясняется, что «Боэмунд и другие вожди, озадаченные этим неожиданным поражением, вскочили на лошадей, поспешно надели панцири и, соединив остаток армии в одно целое, защищались мужественно». Далее следуют описания подвигов отдельных героев. Эту же манеру мы встречали у Анны Комнины. На берегу речки кипела кровавая сеча.

Южно-итальянские норманны дрались особенно свирепо. Их боевые качества ценил Алексей Комнин. Уважительное отношение врагов-византийцев к норманнам — лучшее свидетельство, что храбрость Боэмунда, Танкреда и их соратников — не преувеличение. Следовательно, описание подвигов рыцарей западными хронистами — не только пропаганда, но и дань искреннего восхищения.

Картины битвы быстро сменяли одна другую. Вот Вильгельм, брат Танкреда — «молодой человек необыкновенной красоты, полный отваги и только еще начинавший военное поприще», как пишет о нем Альберт Аахенский, — храбро бьет сельджуков копьем. Неизвестен результат этих действий. Поразило ли копье хоть одну цель? Или турки уходили от ударов, предпочитая расстреливать крестоносцев на расстоянии? Вероятно второе. Для Вильгельма этот героизм завершился плачевно: «Стрела опрокинула его на глазах Боэмунда». Свирепый Танкред «также отважно защищался и с трудом спас жизнь, оставив за собою значок, который был привязан к копью, и тело убитого брата». Есть ощущение, что рыцари оказались не готовы к новой тактике турок. Альберт говорит это практически открытым текстом. Сельджуки расстреляли передовые отряды католиков и, «взяв верх, устремились в лагерь, поражая своими роговыми луками и стрелами и избивая пеших людей, пилигримов, девиц, женщин, старцев и детей, не щадя никакого возраста». Началась паника. Проститутки стали предлагать себя басурманам, чтобы спастись в этом хаосе и попытаться устроить жизнь. В описании Альберта картина, конечно, выглядит гораздо пристойнее. Нельзя удержаться от удовольствия процитировать этот отрывок.

«Придя в ужас от таких жестокостей и опасаясь для себя ужасной смерти, молодые девушки, и даже самые благородные, поспешили надеть на себя лучшие одежды и явились пред турками, в надежде, что они, укрощенные и вместе воспламененные их красотою, почувствуют жалость к своим пленницам».

В первой схватке пало несколько сотен человек. Рыцари несли страшные потери. К туркам подошли подкрепления. Они с ходу вступали в бой. Однако сельджуки загнали крестоносцев в их лагерь. При штурме лагеря схватились врукопашную. Боэмунд кое-как отбивал неприятеля. Положение было столь серьезным, что норманнский князь отправил гонца за подмогой к Бульону. «Вестник, оседлав быстрого коня, летел над пропастями гор и прибыл печальный, задыхаясь, к герцогу», — сообщает Альберт. «И уже не было у нас никакой надежды на спасение… — подхватывает другой хронист, француз Фульхерий Шартрский, — тогда рыцари наши… как могли оказывали им сопротивление и часто старались наступать на них, хотя и сами испытывали сильный натиск со стороны турок».

Между тем гонец, задыхаясь, докладывал Бульону:

Наши князья и сам Боэмунд отчаянно сражаются. Над простым народом [2](уже произнесен смертный приговор. Смерть обрушится и на голову всех князей, если вы не поспешите к ним на помощь. Турки ворвались в наш лагерь. Они без устали умерщвляют пилигримов. Роберт Парижский убит, и ему отрубили голову. Статный юноша Вильгельм, сын сестры Боэмунда, поражен насмерть. Союзники приглашают вас на помощь. Не медлите и ускорьте свои шаги!

Готфрид не медлил ни минуты. Он «приказал трубить во все стороны, созвать всех своих спутников, схватиться за оружие, поднять знамена и лететь на помощь пилигримам, не давая себе отдыха», — говорит Альберт. Написанная им картина достойна исторического романа. Собственно, из этих хроник и черпали вдохновение классики жанра в XIX веке. «День был уже в полном блеске, — пишет между тем Альберт, — солнце сияло великолепно; его лучи отражались на золотых щитах и железных панцирях; знамена и привязанные к пикам пурпуровые значки, разукрашенные драгоценными каменьями, сверкали, развеваясь; всякий пришпоривал быстрого коня; никто не поджидал брата или товарища, и спешил, как мог, на помощь христианам, чтобы отомстить за них».

Стойкость Боэмунда и герцога Роберта оказалась ненапрасной. Они продержались до подхода Бульона с войсками.

Кылыч-Арслан вовремя заметил приближение неприятеля. Султан отвел войска на гору и перестроил их для боя. То же самое сделали крестоносцы.

На левом крыле встали воины Боэмунда, на правом — лотарингские рыцари, в центре — французы под началом Раймунда Тулузского. Пехоту и часть рыцарей оставили в резерве. Ими командовал папский легат Адемар, который сопровождал крестоносцев, но пользовался весьма скромным влиянием.

Намерения султана очевидны. Он хотел сохранить то, что награбил во время первого нападения на Боэмунда. Этим и были вызваны перестроения: прикрыть все и не отдать ничего. Турки наполнили колчаны стрелами и готовились встретить противника смертоносным ливнем. Но утратили главное преимущество: маневренность. Султан рассчитывал, что враг не пойдет на штурм горы. Но расчет был неверен.