Станислав Чернявский - Алексей Комнин - спаситель Византийской империи

— Пусть благоденствует твое величество, а завоевателей города постигнут в семь раз большие беды, чем те, которые они сами причинили.

Совет Комнина состоял в том, чтобы вызвать в столицу часть войск и флота из балканской Греции. Затем следовало совершить короткую морскую экспедицию, дабы внезапным ударом отбить Кизик. Алексей указал города Южной Греции, откуда можно было безболезненно вывести отряды. Туда не доходили набеги славян и печенегов.

Подозрения Никифора III о связи Комнина и Мелиссина пропали. Слишком убедительно говорил молодой полководец о том, что Кизик можно отбить. Царь сделал вывод, что недавний отказ Алексея выступить против Мелиссина не означает, что оба деятеля находятся в сговоре. Словом, Комнин вышел сухим из воды.

Это раздосадовало ромейских славян-временщиков — Германа и Борила. Они не верили Комнинам ни одной минуты. И были правы. А может быть, узнали о приготовлениях к перевороту. Борил и Герман стали искать способ уничтожить Алексея и его родню.

Прошло немного времени. Первые отряды с Балкан стали стягиваться к Константинополю для похода на Кизик. Алексей воспользовался случаем и встретился с несколькими военачальниками из Балканской армии, вызвав их в столицу. В число собеседников входили неблагонадежные офицеры из бывших войск Вриенния Старшего и Василаки. Об этом немедленно донесли базилевсу. Тот призвал Алексея для объяснений.

Комнин не стал отпираться. Да, он встречался с военными специалистами. Но это крайне необходимо для того, чтобы операция по взятию Кизика прошла успешно. Ее план и обговаривали во время встреч. У Никифора III два выхода: рискнуть и поверить объяснениям Комнина либо ослепить его… и остаться вообще без полководцев. Император выбрал первое решение. Трудно сказать, был ли он прав. Складывается впечатление, что, какой бы он ни сделал ход на шахматной доске византийской политики, партия все равно была проиграна. Во всяком случае, лично для Никифора III. Следующего императора могли звать Комнин или Мелиссин — но это был бы в любом случае не Вотаниат. Его время прошло.

Однако двое «рабов» базилевса — Борил и Герман — не унимались. Для них возвышение Комнина было смерти подобно. Оно означало конец карьеры двух этих людей.

Необходимая ремарка: рабами их зовет Анна Комнина, чтобы подчеркнуть свое презрительное отношение к этим людям. Мы бы сказали — «лакеи». Смысл тот же.

Для того чтобы обезвредить врагов, славяне-ромеи придумали план: вызвать Исаака и Алексея ночью во дворец и там ослепить, поставив Никифора III перед фактом. Можно было оправдаться, что братья Комнины замышляли переворот и их удалось вовремя обезвредить. Анна Комнина говорит, что Борил сам мечтал об императорской власти.

Опасность для Комнинов возникла нешуточная. Но за Германом и Борилом шпионили люди императрицы Марии. Один из них, знатный алан, подслушал разговор ромейских славян, в котором они обсуждали, как заманить в засаду и ослепить Комнинов. По приказу императрицы алан помчался среди ночи к Алексею, чтобы сообщить ему об опасности.

Энергичное семейство Комнинов собралось на совет. Колебаний не было. Решили форсировать события. Алексей Комнин должен был бежать из столицы и отбыть к войску. Но это еще не означало открытого мятежа. Комнины отличались крайней осторожностью. Алексей как бы спасался от клеветников. Анна Далассина оставалась в Царе-городе с целью усыпить бдительность базилевса.

В ту же ночь Алексей провел несколько встреч с влиятельными офицерами и предложил поддержать заговор. Речь шла о том, чтобы свергнуть временщиков Германа и Борила, восстановить власть императрицы Марии и передать престол ее сыну — маленькому Константину Дуке. То есть внешне все выглядело вполне законно. О воцарении самого Алексея речи пока не шло.

Первым делом Комнин заручился поддержкой военачальника Григория Бакуриани. Этот человек, как пишет Анна, «ростом был мал, но по духу воитель великий». Он происходил из грузино-армянского рода. В раннее средневековье многие армянские роды бежали в Грузию от арабов. Такими грузино-армянами были, например, царьки из рода Багратионов. Бакуриани — из таких же беглецов.

Григорий поддержал Алексея. Затем Комнин переговорил с предводителем наемников Константэном д’Отвиллем. При византийском дворе его называли «сыном Умберта» — Умбертовичем. По-гречески — Умбертопулом. Это был норманн. Возможно, он приходился племянником самому Роберту Гвискару, также носившему фамилию д’Отвилль. В пору, когда национальная византийская армия полностью разложилась, роль наемников переоценить было трудно. Тем более норманнов, которые считались лучшими воинами Средиземноморского мира.

Выслушав Алексея, д’Отвилль сразу выразил ему поддержку. Норманны вообще любили заговоры и опасности. А также умели извлечь из них выгоду.

— В моем лице, — торжественно сообщил Константэн, — ты будешь иметь человека, готового идти за тебя в огонь и в воду.

Наконец, появился еще один сторонник: бесстрашный Георгий Палеолог. Он разочаровался в действиях правительственных войск против Мелиссина и согласился поддержать Комнинов как более сильных и решительных людей. Ведь Алексей уже прославился своими победами. Георгий явно не знал, что этот же Алексей, возможно, был причастен к мятежу Мелиссина. В семье Комнинов видели патриотов и объединителей страны, борцов с мятежами. Эта репутация дорогого стоила. Она конвертировалась в солидный политический капитал. Таков был результат осторожной политики Анны Далассины.

Георгий Палеолог даже согласился бежать из столицы вместе с братьями Комнинами. Любопытно, что отец этого Георгия, Никифор Палеолог, служил базилевсу Вотаниату в качестве генерала. Вместе с Вотаниатом он начинал карьеру в Азии на армейских должностях. Гражданская война, как обычно, разделила многие семьи. Впрочем, скоро Никифор Палеолог выберет нового хозяина. Он уйдет к Мелиссину. Но роль его при мятежнике будет двусмысленна. Палеолог-старший станет двойным агентом — связным между мятежниками и царским двором.

Принцесса Анна Комнина, сообщившая об этих тайных переговорах Алексея с воеводами, проговорилась, что одним из главных аргументов Алексея были деньги и подарки — он, не стесняясь, покупал сторонников. Служить ему оказалось выгодно. Комнин не был жаден. Он использовал богатство как средство приобрести побольше слуг и друзей.

Назначили час побега из столицы. Тут возникла еще одна опасность, о которой сперва не подумали. Она крылась в самой семье Комнинов. Некоторое время назад Анна Далассина обручила дочь своего старшего сына Мануила Комнина с внуком царя Никифора III. Юноша вошел в семью Комнинов, жил в их доме вместе со своими наставниками. То есть приглядывал за опасным семейством. Теперь он или его воспитатели могли проболтаться о плане побега. Однако энергичная Анна придумала, как избежать опасности. В субботу вечером, 13 февраля 1081 года, Далассина приказала седлать коней будто бы для того, чтобы посетить церковь. Так как Анна отличалась набожностью, этот поступок никого не удивил. Внук Никифора III мирно заснул в опочивальне. Исаак и Алексей заперли двери и стали готовить оружие и коней. На рассвете 14 февраля они вышли на площадь Константина и там разделились: Далассина и женщины из семьи Комнинов отправились в церковь Святителя Николая, чтобы найти там убежище. Алексей же и Исаак бросились к городским воротам, чтобы покинуть город.