Станислав Чернявский - Алексей Комнин - спаситель Византийской империи

Присягнувшая Алексею Западная армия обложила Константинополь. Огромный город замер в страхе. Чего было ждать от солдатни Комнина? Практика междоусобных войн показывает, что ничего хорошего.

Более всех страдал престарелый император Никифор III. Его перехитрили. Он оказался в ловушке. Отступать было некуда. В родной Малой Азии обосновался Мелиссин с большим войском. Под стенами Царя-города очутился Комнин. На психику базилевса Никифора III давила жена — молодая императрица Мария. Она раздувала размеры опасности и уговаривала старика отречься от престола. В Константинополе царили уныние и паника. Тем не менее император приказал вывести на стены все боеспособные части. Всетаки Никифор был человек старой закалки — воин и администратор, а не бездарный и безвольный Михаил «Без-четверти-вор».

Обороной столицы руководили ромейские славяне Борил и Герман, кровно заинтересованные в том, чтобы не пустить в город Комнинов.

Войско Алексея лишь на первый взгляд казалось огромным и грозным. Армию составляли отдельные отряды военных командиров с челядью, вооруженные крестьяне, наемники, остатки фемного ополчения стратиотов. Согласия между ними не было, дисциплина хромала. Это неизбежно для любой революционной или бунтарской армии. Толпа борется за свободу и не ограничивает себя дисциплиной. Идеал этих борцов — анархия. Нужно время, чтобы набросить на них узду и научить подчиняться. Некоторых даже проще казнить. Есть у революционеров и другая скверная привычка. Однажды предав, они входят во вкус.

Алексей, будучи умнейшим человеком, прекрасно понимал, что на соратников положиться нельзя. Поэтому он даже не пытался взять столицу штурмом или долгой осадой. Во время таких осад терпели поражение куда более талантливые полководцы, обладавшие подготовленными войсками. Например, Лев Торник, поднявший в 1047 году восстание против императора Константина Мономаха.

Надежда была не на военные подвиги, а на подкуп нужных людей. Обдумав это, Алексей отправился за советом к предателю со стажем — кесарю Иоанну. Молодой полководец предложил обследовать стены и башни, снестись с кем-нибудь из их защитников, дать денег и войти в город. Кесарь одобрил план. Но тотчас услышал, что именно ему, Иоанну, надлежит обойти стены в сопровождении Алексея и попытаться вступить в переговоры с их защитниками. Авторитет кесаря после его интриг и поражений был близок к нулю. А столичные жители отличались злыми языками. Но говорить этого Иоанн не стал. С Алексеем на пару он поплелся вдоль стен. Кесаря заметили, узнали и издевательски закричали:

— Авва-отче!

Иными словами, его воспринимали как монаха, а не политика. Со стен одно за другим сыпались обидные прозвища, «Кесарь нахмурил брови, — пишет Анна Комнина, — и, хотя был в душе уязвлен, — не обращал на них никакого внимания».

В ходе рекогносцировки удалось узнать, какие отряды охраняют разные участки стен. Там были бессмертные , а также немцы.

К бессмертным обращаться бесполезно, — сказал Иоанн Алексею. — Это земляки императора.

А вот о моральных качествах немцев кесарь был невысокого мнения. Их-то заговорщики и решили подкупить. «Алексей согласился с кесарем и воспринял его слова как глас Божий», — с очаровательной непосредственностью пишет Анна Комнина. Вообще, тогдашнее мировоззрение византийцев представляет страшную мешанину из древней мифологии, воспоминаний об олимпийских богах, наложенной поверх всего этого православной традиции и бытовых суеверий. Даже монахи спокойно приписывают причины и следствия разных событий воле античной богини судьбы — Тихе. Почти все ромеи внимательно присматриваются к приметам. А также видят божественный промысл в судьбе каждого человека. Согласимся, довольно странно, что Бог устами кесаря Иоанна предлагает подкупить константинопольскую стражу, чтобы передать власть Комнинам. Но Алексею, набожному православному христианину, эта нелепица странной не кажется. Вернемся, однако, к драматическим событиям осады Константинополя.

Алексей отправил какого-то ловкого проходимца на переговоры со стражниками. Тот, не привлекая внимания, ночью подобрался к стене и вызвал для разговора немецкого предводителя. «Последний выглянул сверху и после длительных переговоров согласился немедленно передать город», — пишет Анна Комнина. Примерно так описывает сцену десяток греческих и западноевропейских хронистов.

Тем временем послы Мелиссина заметно нервничали и требовали от Алексея письменный указ о пожаловании их шефа титулом кесаря. Секретарь Алексея, ловкий человек по фамилии Манган, продолжал тянуть время. Однажды он заявил даже, что указ подписан, но утеряны специальные «царские» чернила и перо для подписи. Послы торопили. Тогда Комнины решили отпустить горе-дипломатов вообще без документа.

Царь-город, можно сказать, уже в наших руках, — заявили Исаак и Алексей.

Мы идем, чтобы с Божьей помощью овладеть им. Сообщите об этом своему господину. И еще скажите: если он придет к нам добровольно, все устроится к обоюдному согласию.

Близился час штурма. К предателю-немцу Комнины отправили Георгия Палеолога и еще нескольких отважных добровольцев. Если все пойдет как задумано, Георгий должен подать сигнал, занять башню и открыть Харисийские ворота столицы.

Алексей приказал войску медленно двигаться к укреплениям Царягорода отдельными отрядами. Они приблизились, вбили частокол перед самыми стенами, выставили караул и заночевали. Напряжение нарастало. Никто в Царегороде не мог понять этих странных маневров. Чувствовали, что надвигается нечто ужасное. Может быть, штурм.

Но никто не догадался, что произошло на самом деле. А именно: что Георгий Палеолог со своими людьми вечером прокрался к стене, переговорил с немцами и проник в башню.

На рассвете Алексей Комнин поднял войско. Оно выстроилось перед стенами в полном вооружении. Сам Алексей стоял в центре с отборными воинами. Ждали условного знака от Георгия Палеолога. Это был высший момент напряжения. И вдруг — в условленном месте на башне мелькнул огонек. Можно представить, с каким облегчением вздохнул Алексей, когда Палеолог подал ему этот сигнал: все в порядке. Затем распахнулись Харисийские ворота Константинополя.

Войско издало дикий крик. Смешав ряды, солдатня ворвалась в Царьгород. Точная дата взятия имперской столицы осталась в истории. Это 1 апреля 1081 года.

Константинополь славился своими богатствами. И вот теперь Алексей отдал его на разграбление. Этот молодой человек шел на все ради захвата власти. Договаривался с Мелиссином, собирал войска. И сейчас совершил новое преступление: грабил главный город собственной страны.