Станислав Чернявский - Алексей Комнин - спаситель Византийской империи

По пути братья проникли в царские конюшни и начали творить безобразия. Часть коней они изуродовали, подрубив сухожилия, а лучших взяли себе. Вскочив на них, Комнины выехали из города и вскоре достигли монастыря Космидий в окрестностях столицы. Георгий Палеолог прибыл к ним чуть позже. Все вместе они отправились в близлежащий город Цурул, где уже стояли отряды Западной армии. Все они подчинялись Алексею Комнину как своему доместику — генералу.

В тот же день императору Никифору III стало все известно. Нашлись доносчики, которые в красках расписали коварный поступок братьев.

Запахло новой междоусобной войной. В критические мгновения базилевсы обычно обращались за помощью к сенату (в Византии он назывался синклитом) и патриарху. Вот и теперь Никифор III созвал сенат. Император выступил с обвинительной речью против молодого доместика Запада (так называли верховного главнокомандующего западными войсками). Напомним, что в этой должности состоял Алексей. В то же время Никифор III послал гонца к Далассине, чтобы убедить ее вернуться во дворец. Анна отвечала с поистине византийской хитростью:

— Передайте базилевсу, что мои дети — верные его рабы. Они ревностно служат и всегда готовы на любой риск ради Его Величества. Но злоумышленники решили выколоть им глаза. Не желая подвергнуться несправедливому наказанию, мои дети ушли из Константинополя. Но сделали это не как мятежники, а как верные слуги Его Величества и взывают к базилевсу о помощи.

Гонец выслушал речь, но настаивал на том, чтобы женщина проследовала за ним.

— Позвольте мне помолиться, — с плохо сдерживаемым негодованием потребовала Анна и скрылась в церкви.

Ее пропустили. Тогда Далассина ухватилась за Царские врата и воскликнула:

— Пусть мне отрубят руки, но я не выйду из храма, пока не получу в залог безопасности крест от базилевса! Я взываю к суду и состраданию Его Величества, идите и скажите ему об этом!

Далассина действовала блестяще. Мы видели, что заговор она плела уже довольно давно. Но теперь сумела представить себя и своих детей жертвами придворных интриг. Свою роль эта женщина-политик отыграла безупречно. Ей было ради чего стараться. Вознаграждением за все лицедейство могла стать корона Византийской империи. Не для самой Анны — для одного из ее сыновей. Но эта честолюбивая матрона получала главное — власть.

Послы, «боясь, чтобы не вспыхнул скандал», как пишет Анна Комнина, ушли и сообщили обо всем царю.

Никифор III был по природе человек довольно незлобный. Вместо того чтобы расправиться с диссидентами, царь начал искать компромисс. Он передал Далассине свой крест вместе с ручательством неприкосновенности. Анна вышла из убежища. Ее препроводили в монастырь и там оставили вплоть до исхода борьбы между Никифором III и Алексеем. Все амбары, погреба и казнохранилища Комнинов император приказал оставить в неприкосновенности. Тем самым он демонстрировал неуместную мягкость по отношению к изменникам. С другой стороны, повторюсь, Комнины действовали очень грамотно. Они не поднимали открытого бунта, но вели дело так, что власть сама должна была упасть к ним в руки. Конечно, этой филигранной работой они обязаны были Анне Далассине. Она заслужила бы прозвище «железной леди», если бы действовала такими же методами в другой стране.

Явившись к войскам, Алексей не сразу объявил о том, что начал « апостасию ». Это греческое слово переводят как «мятеж», что не совсем верно. Апостасия — это отступничество. В данном случае — от своего императора. Или от веры. Например, древнеримского императора Юлиана назвали Апостат — Отступник — за то, что он перешел из христианства в язычество.

Но дел о не в терминах. Явившись в военный лагерь 8 февраля 1081 года, Комнины рассказали солдатам старую историю про обманутых воинов. Братья, мол, пытались заступиться перед императором за тех солдат, которые недополучили плату за службу. Но Никифор III разгневался за это и велел предать обоих братьев суду. Правда была неприглядной. Как помнит читатель, все деньги украл сам Комнин, чтобы спровоцировать бунт.

Это удалось. Мятеж казался выгодным делом. Он давал возможность солдатам свести счеты с врагами и завистниками, избавиться от долгов, перебить кредиторов, а если повезет — разграбить поместья богатых удачливых сограждан. Это побудительные мотивы любого мятежа и любой революции. Уже потом ученые будут рассуждать о глубинных исторических процессах и расписывать, в чьих интересах действовали те или иные социальные группы. И будут правы. Но правда и то, что в период бунта толпа не ведает, что творит. Так или иначе, бунт начался. Солдаты выразили неповиновение властям. Они признавали только одного вождя — Алексея Комнина. Исаак был сразу отодвинут на второй план.

Молодым Комнинам требовалось некоторое руководство. Они обладали хитростью, но им недоставало опыта. Братьям был настоятельно необходим искушенный политик, который направлял бы их действия. Таким политиком являлась их мать — Анна Далассина, но эта женщина осталась в столице. Оказавшись вдали от Анны, молодые люди почувствовали неуверенность. Тогда они обратились за помощью к старому прожженному интригану — кесарю Иоанну Дуке. Тому самому, что погубил храброго императора Романа IV Диогена, а затем поднял вместе с Урселем мятеж против «Без-четверти-вора». Постриженный в монахи, кесарь Иоанн жил, однако, в своем имении в Моровунде на Балканах и не спешил удалиться в монастырскую келью. Напомним, что Алексей Комнин был женат на его внучке Ирине.

Гонец Комнинов передал кесарю-монаху письмо, в котором содержался прозрачный намек на восстание. « Мы приготовили , — говорилось в послании, — очень хорошее кушанье с приправой. Если хочешь разделить угощение, приходи как можно скорее ».

Кесарь заколебался. В интригах и восстаниях он чувствовал себя как рыба в воде, но никогда ничего не выигрывал. Если бы новый мятеж потерпел неудачу, Иоанн наверняка бы лишился глаз. Но тяга к интригам и приключениям оказалась сильнее. «Некоторое время, — пишет Анна Комнина, — он теребил бороду, как человек, напряженно обдумывающий что-либо, и наконец принял решение участвовать в восстании Комнинов».

По дороге он совершил несколько сомнительных подвигов. Во-первых, встретил сборщика налогов из столицы, ограбил его и присвоил деньги. Затем наткнулся у реки Гебр (Марица) на отряд турок-наемников, верных правительству, и немедленно их перекупил. {15} 15 Н. А. Скабаланович предполагает, что это были не турки, а венгры. Действительно, ромеи часто называли венгров турками. Но к концу ХI века в византийской армии служили и настоящие турки — сельджуки и печенеги. Вполне вероятно, что турки здесь названы своим именем.