Станислав Чернявский - Алексей Комнин - спаситель Византийской империи

Общая масса византийцев почти достигла вражеских повозок. Сражаться было неудобно. Печенеги заманивали врага к гуляй-городу, а оттуда лучники обстреливали ромеев.

Адриан Комнин во главе отряда франков безрассудно ринулся на штурм кибиток. В тесноте франки полегли почти все. Кого не достала стрела или сабля, свалил наземь печенежский аркан. Великий доместик Запада Адриан вернулся в сопровождении всего лишь семи рыцарей. Остальные погибли или попали в плен. Такова была судьба норманнов, которые перешли на сторону Алексея после войны с Робертом Гвискаром. Император лишился своих лучших солдат из-за этой безрассудной атаки.

Победа не давалась ни одной из сторон. Оба войска продолжали упорно драться. Алексей нервничал. Наконец он бросил на чашу весов все резервы, чтобы добиться успеха. Это стало еще одной ошибкой. Лишь только ромеи втянулись в битву, как вдали показалось густое облако пыли. Это подошли подкрепления к печенегам. Именно потому кочевники дрались так упорно. Они измотали войска Алексея в схватке у гуляй-города, уничтожили его лучшие отряды, а теперь подход свежих сил степняков должен был решить исход боя таким же образом, как появление дивизии генерала Дезе решило исход Маренго.

Император, увидев опасность, вышел из битвы. В одной руке он сжимал дымящийся от крови меч, а в другой — покров Богородицы, с которым базилевсы иногда ходили на войну.

Чуть поодаль от Алексея находились пятеро телохранителей и двадцать верных соратников. Среди них — Никифор Диоген, Михаил Дука (брат императрицы Ирины), а также ближайшие слуги. Император чуть оторвался от охраны, и это едва не стоило ему жизни. Из-за повозок выскочили три пеших печенега и напали на самодержца. Двое схватились за узду коня, а третий — за пурпурный сапог Алексея.

Император незамедлительно продемонстрировал удаль. Одному из двоих, что держал узду, базилевс отрубил руку. Второго напугал грозным криком. А того, кто ухватил за ногу, царь ударил по шлему. Бил расчетливо, чтобы не свалиться коня. Первым ударом сшиб шлем с головы врага, а уже затем раскроил печенегу череп.

Так описывает эту схватку Анна Комнина. Судя по эпическим описаниям подвигов Алексея, мы вправе ожидать, что дело неладно: византийская армия терпит полное поражение. Анна всегда начинает разглагольствовать о личной удали своего отца в тот момент, когда он проявляет себя неудачливым полководцем и проигрывает большое сражение. Так и на сей раз. После вмешательства свежих сил печенегов ромейская армия побежала. Все рухнуло в один миг.

Михаил Дука воскликнул, обращаясь к Алексею:

— Император, не задерживайся! Зачем ты рискуешь жизнью?

Алексей гордо ответил:

— Лучше умереть в бою, чем выжить ценой позора!

Михаил Дука не унимался.

Если бы это сказал обычный человек — честь ему и хвала. Но ты — император! Твоя смерть — несчастье для всего мира. Если спасешься, то снова вступишь в бой и добудешь победу!

Неизвестно, имел ли место на самом деле этот трогательный диалог. Его, понятное дело, мы нашли все в том же бессмертном творении Анны Комнины. Может, нечто похожее и имело место на поле боя. Или же Алексей изложил дочери в форме диалога свои собственные соображения, которые пронеслись у него в голове в тот роковой миг.

Печенеги стремительно наступали. Еще немного, и волна врагов накрыла бы Алексея. Император позабыл свои мужественные слова и воскликнул:

— Настало время и нам с Божьей помощью позаботиться о спасении!

Это было сигналом к бегству. Хладнокровный Комнин сразу наметил пути отступления и провел его блестяще.

— Мы, — сказал он своим, — не пойдем той же дорогой, что остальные беглецы. Иначе встретим врагов и рискуем погибнуть. С Божьей помощью мы пробьемся в тыл варваров, а оттуда двинемся по другой дороге.

Словом, произошла обычная история. Как руководитель крупной армии император потерпел поражение. Но едва остался с малым отрядом, как обрел хладнокровие и превратился в непревзойденного тактического командира.

Далее у Анны — опять рассказ о невероятных подвигах Алексея. Мы видим, как царь храбро бросился в бой, выбил из седла первого попавшегося печенега и прорвался сквозь ряды противника вместе со своими людьми.

Скептичный романист Вальтер Скотт сомневался в правдивости всех этих деяний. В известной книге «Граф Роберт Парижский» писатель высмеял Анну Комнину и ее сочинение. А заодно обвинил принцессу в намеренной лжи. Один из вымышленных героев Скотта, честный варяг Хирвард (ясное дело — англичанин), заявляет во время чтения «Алексиады», что император всегда находился от бурной схватки «не меньше, чем на выстрел из лука». Да и то под хорошей охраной. Кому об этом не знать, как только английскому литератору! {35}

Бегство продолжалось, а до спасения было еще далеко. В невообразимой сумятице, когда одни бежали, а другие гнались, отряд печенегов заметил императора и стал его нагонять. Обернувшись, Алексей увидел позади себя печенега. Император взмахнул мечом и зарубил врага. Впоследствии льстецы утверждали, что он уничтожил одного за другим сразу нескольких печенегов. Но эту грубую ложь легко отделить от правды. Сам Алексей хвастался: «Если бы в тот день я не держал в руках знамени, то убил бы печенегов больше, чем растет волос на моей голове». А шевелюра у царя была довольно густая.

Схватка разрасталась. Стали рубиться с врагом и спутники Алексея. Один печенег уже занес саблю над Никифором Диогеном.

— Никифор, оглянись назад! — заорал император.

Диоген обернулся и ударил печенега в лицо. Анна вспоминает, что Алексей впоследствии говорил, будто не видел ни в каком человеке столь невероятной быстроты и ловкости, как в молодом Никифоре.

Дул сильный ветер. Знамя, которое Алексей держал в руке, развевалось и клонилось в сторону. Сражаться было трудно. Однако император не выпустил его из рук. Это означало бы невероятный воинский позор и потерю престижа. Но и держать полотнище не имело смысла. Сражение проиграно, а стяг только мешает спасению.

Неудобным положением царя воспользовался один печенег. Он схватил копье, изловчился и нанес Алексею сильный удар в ягодицу. Доспехи выдержали, но боль была страшная. Вскочил огромный кровоподтек. Боль от этого удара мучила Алексея несколько лет. Возможно, печенег сместил кости. Он замахнулся снова…

Император пришпорил коня и ушел от погони. Оторвавшись от противника, Алексей свернул знамя и припрятал его в кустах чабреца. Налегке царь пришпорил коня и мог считать, что спасся.

Всю ночь Алексей мчался сломя голову и к утру достиг городка Голоя. По этому поводу ироничные жители столицы сложили песенку: «От Дристры до Голой прекрасная станция, Комнин». Имелась в виду станция государственной почтовой службы. Иными словами, Комнин, удирая, превзошел в скорости даже почтовых гонцов.