Анатолий Кирпичников - Метательная артиллерия и оборонительные сооружения Древней Руси

Дальность выстрела зависела от величины орудия, длины пращи и рычага, благоприятной погоды, веса снаряда и противовеса и, в конечном итоге, от силы рывка во время выстрела. Обычная дальность метания составляла около 150 м, но в отдельных, редких случаях доходила до 400–500 м. Различным был и вес снаряда — от 40 до 1000 кг; обычный вес — 40–50 кг [239]. Опыты по реконструкции механической пращи, произведенные во Франции в 1850 г., показали, в частности, что при весе снаряда 1400 кг, противовеса — 16 400 кг и общей длине рычага 20 м дальность метания была 70 м [240]. Стреляли машины по крутой навесной траектории. Тяжелые типы этих машин достигали чудовищной величины; с «неслыханными усилиями» и «величайшим трудом» [241] строили их сотни людей непосредственно у стен осаждаемых городов. Предназначались эти машины для бомбардировки стен, башен, а также военных и невоенных объектов, расположенных непосредственно за стенами [242]. Несмотря на свою мощность механические пращи были наименее совершенными и наиболее громоздкими машинами средневековья.

В ветреную погоду, по словам источников, метание камней было якобы затруднено. В качестве очевидца рассказывает летописец эпизод осады монгольским отрядом воеводы Куремсы волынского города Луцка в 1259 г. «Луческ бе не утвержен и не уряжен, и сбегшимся во нь многим людем, и бе бо зиме бывши и воде велице; оному же пришедшу к Лучьску и не могшу ему преити, хотяше мост прияти; гражаном же отсекшим мост, он же пороки постави отгнати хотя; бог же чудо створи: ветру же таку бывшу яко пороком вергшу, ветер же обращаше камень на не, пакы же мечющем на не крепко, изломися, божиею силою прак их: и не успевше ничтоже вратишася во станы своя» [243]. В приведенном рассказе можно узнать конструктивные особенности большой пращи, названной пороком: камень от сильного ветра якобы возвратился вспять (аналогичный случай сообщается и в Хронике), а высокие стойки порока или длинный рычаг, не выдержав напряжения, сломались.

Судя по сообщениям летописей, на Руси употребляли преимущественно легкие и подвижные пращи, которые не отягощали подвижность войск (осада Люблина). Такие орудия могли устанавливаться и на стенах городов.

Реалистическое изображение механической пращи с подвижным противовесом — манджаника, мечущего камни, приведено в сборнике летописей Рашид эд Дина (XIII в.; рис. 9). По явной ошибке художника почти совершенно не показана короткая часть рычага, к которой подвешен противовес. Этот недостаток учтен на схеме-реконструкции машины-пращи (см. рис. 7).

Наряду с пращами летописцы называют и «порочные веретенища», которые могут относиться к главной части механической пращи — рычагу с противовесом, веретену [244]. Элементы этих машин можно усмотреть на миниатюре II Остермановского тома Никоновской летописи (рис. 10). Здесь видны вертикальные стойки с веретенообразным рычагом, а также выполнение каких-то подготовительных работ, напоминающих установку подобных орудий под стенами города.

В странах Западной Европы машины-пращи безраздельно господствовали в XIII–XIV вв. Даже позднее они не утратили своего боевого значения. Эгидий Романский, кончая обзор метательных орудий с противовесом и пращей (1280 г.), сообщает, что «все остальные виды метательных машин были подобны описанным либо от них произошли» [245].

Есть основания предполагать, что процесс развития метательных устройств на Руси не исчерпывался одной механической пращей, а последняя не была единственным типом машины в XIII–XIV вв. и в последующее время.

При почти полном отсутствии вещественных памятников главным источником для изучения устройства древнерусских пороков служат миниатюры Никоновского Лицевого свода, созданные в третьей четверти XVI в. Миниатюр насчитывается 10 049. Они воплотили в себе бесконечное разнообразие сюжетов русской средневековой жизни. По выражению Б. А. Рыбакова , их можно назвать «окнами в исчезнувший мир». Рисунки Лицевого свода, впервые подробно обработанные и описанные А. В. Арциховским , сохранили ценные изображения метательных орудий.

«В этих рисунках, — пишет их исследователь, — мы имеем ценные современные изображения таких неизвестных науке предметов, как древнерусские пороки» [246]. Миниатюр с пороками — 24. Все они передают одну конструкцию, названную А. В. Арциховским не вполне удачно баллистой. Работа А. В. Арциховского в этой части была оценена немногими. Лишь Н. Н. Воронин признал интересным анализ метательных машин — пороков, заметив, что до выхода исследования их характер был совершенно не ясен [247]. Другие авторы или почти не использовали новый материал, или относились к нему недоверчиво. При иллюстрировании летописных пороков они привлекали лишь рисунки арабских манджаников из сборника летописей Рашид эд Дина и рукописи Гассана Альрама [248]. Распространен и другой метод, основанный на заимствовании немецких, французских и других рисунков со средневековыми орудиями, вплоть до неприемлемых для Руси катапульт и стрелометов «бриколи» [249].

Пока опубликована только одна миниатюра — «Подготовка новгородцев к походу на немцев», изданная А. В. Арциховским и воспроизведенная В. Г. Федоровым [250]. Последний, ссылаясь на то, что события XIV в. иллюстрировались в XVI в., подвергает сомнению достоверность миниатюр как исторического источника. При этом он подкрепляет свои сомнения вырванной из контекста фразой А. В. Арциховского , что «предполагать у художников археологические познания нельзя» [251]. Не случайно поэтому, что В. Г. Федоров о нескольких миниатюрах, изображающих баллисты, упомянул только мельком, неправильно отнеся их при этом к 1253–1279 гг. В другом месте исследователь прямо пишет: «Древних рисунков метательных машин не сохранилось» [252]. Однако А. В. Арциховский указывает, что «археологическое сличение нарисованных предметов вооружения и орудий труда с вещами, сохранившимися в наших музеях, устанавливает точность срисовок. Тем самым большую ценность приобретают изображения подобных предметов, до нас не дошедших; такие изображения являются единственными надежными источниками для изучения целых областей материальной культуры» [253]. Поэтому нет сомнения, что для такой исчезнувшей области материальной культуры, как «порочное» дело, миниатюры являются надежными источниками.