Павел Уваров - Варфоломеевская ночь: событие и споры

Чтобы нейтрализовать неожиданного соперника, Елизавета в очередной раз возобновила брачные переговоры, как обычно, не собираясь идти в них до конца. Основанием для ее уклонения от окончательного решения снова стало английское общественное мнение и неприятие идеи этого союза. Королева писала: "Невозможно, чтобы наш брачный пир сопровождался ограблением наших подданных [буквально: "был сдобрен соусом из богатств наших подданных"]. Что они подумают обо мне, погубившей ради своей собственной славы свою землю?.. Неужели случится, что королева Елизавета благословит Англию на вечное зло ради заманчивого брака с Франсуа, французским наследным принцем? Нет, нет, этого никогда не случится" [128] Ibid. P. 140. . Этого и не произошло. Она продолжала свою искусную игру с герцогом в течение еще четырех лет, снабжая его деньгами, но удерживая на расстоянии до самого дня его смерти, после чего королева выступила в роли скорбящей и безутешной "вдовы", обещавшей Екатерине Медичи оплакивать ее сына до конца своих дней.

Безусловно, ее политика в отношении "французского брака" определялась исключительно соображениями целесообразности, однако английское общественное мнение всегда было составляющей, которую Елизавета I принимала во внимание. Историческая память о недавнем грехе Валуа, обагривших руки кровью протестантов, разумеется, сыграла свою роль в подрыве доверия к французам и дала ей козырную карту на тот случай, если бы она захотела ею воспользоваться. Королева прибегала к ней всякий раз, когда требовалось затормозить ход переговоров и удержать французов на расстоянии, ссылаясь на "глас народа". Тень Варфоломеевской ночи, таким образом, сделала невозможным англо-французское сближение, в котором, впрочем, английская сторона никогда не собиралась идти до конца.

Череда событий, известных под названием "Варфоломеевская ночь", которые начались покушением на жизнь гугенотского вождя Гаспара де Колиньи 22 августа 1572 г., а затем привели к массовым насилиям и убийствам протестантов католиками в столице и еще 12 городах Франции в течение шести недель, не имеет себе равных в истории Реформации и Религиозных войн в Европе XVI в. Как исполнители, так и жертвы были лицами в основном гражданскими, а не военными. По меньшей мере 5000 французских протестантов пали на улицах или в своих домах от рук католических соседей. В самом деле, Религиозные войны во Франции ни с чем не сравнимы, так как ни одной стране Европы не привелось испытать в описываемое время ужасов гражданской войны, которая велась бы на протяжении жизни двух поколений.

Основные дискуссии, касающиеся Варфоломеевской ночи, обычно велись вокруг роли двора и того, кто же прежде всего искал смерти адмирала Колиньи [129] С краткой историей историографических споров можно ознакомиться у Н. Сатерленд: Suterland N.M . The Massacre of Saint Barthelomew and the European Conflict, 1559–1572. L, 1973. P. 312–346. . Эти споры все еще продолжаются. Недавно Жан Луи Буржон постарался защитить Екатерину и Карла IX от традиционных обвинений в соучастии и указал на других виновников, в частности на некоторых судей Парижского парламента и короля Испании [130] См. четыре статьи Ж.Л. Буржона: Les legendes ont la vie dure: A propos de la Saint-Barthélemy et de quelques livres récents // Revue d’histoire moderne et contemporaine. 1987. Vol. 34. P. 102–116; Une source sur la Saint-Barthélemy: L’histoire de Monsieur de Thou relue et décryptée // Bulletin de la Société de l’histoire du protestantisme français. 1988. Vol. 134. P. 499–537; Pour une histoire; enfin, de la Saint-Barthélemy // Revue historique. 1989. Vol. 282. P. 83–142; La Fronde parlementaire à la veille de la Saint-Barthélemy // Bibliothèque de l’Ecole de Chartes. 1990. Vol. 18. P. 17–89; Также его книги: L’assassinat de Coligny. Genève, 1992; Charles IX devant la Saint-Barthélemy. Genève, 1995. . Но, похоже, ни ревизионистские взгляды Буржона, ни более ранние попытки Николы Сатерленд пересмотреть дело [131] Cм.: Suterland N.M . The Massacre of Saint Bartholomew… Idem. The Huguenot Struggle for Recognition. New Haven, 1980; Idem . Le massacre de la Saint-Barthélemy: la valeur des témoignages et leur interpretation // Revue d’histoire moderne et contemporaine. 1991. Vol. 38. P. 529–554. не произвели большого впечатления на специалистов по данному периоду. В последних исторических трудах господствуют традиционные воззрения на Религиозные войны; основная вина в них, как прежде, возлагается на Екатерину Медичи и Гизов [132] Knecht R.J. The Rise and Fall of Renaissance France. L., 1996. P. 413–438; Jouanna A . La France du XVIе siècle, 1483–1598. P., 1996. Р. 461–473; Mack Р . Holt, The French Wars of Religion, 1562–1629. Cambridge, 1995. P. 76–97. Защиту традиционной точки зрения от нападок Буржона см.: Venard М . Aretez le massacre! // Revue d’histoire moderne et contemporaine. 1992. Vol. 39. P. 645–661. . Итак, в начале XXI в. в центре внимания историков Варфоломеевской ночи все еще находятся главные фигуры французского двора.

Лишь сравнительно недавно историки обратились к проблеме народного насилия, спровоцированного решением двора умертвить Колиньи и главных гугенотских вождей и явившегося причиной гибели большинства жертв. Натали Дэвис в своей (ставшей классической) статье 1973 г. первой предположила, что всеобщая вспышка насилия в Париже не была ни спонтанной, ни безумной, но заведомо была окрашена ритуалистическим поведением, подражающим и клиру и магистратам [133] Davis N . Zemon The Rites of Violence: Religious Riot in Sixteenth-Century France // Past & Present. 1973. № 59. May. P. 51–91, воспроизведенная в ее книге Society and Culture in Early Modem France Stanford. Stanford, 1975. P. 152–187. . Чуть раньше Жанин Гарриссон указывала, что народное насилие было вызвано еще и социально-экономическим напряжением, ибо богатые гугеноты стали жертвами менее состоятельных католиков [134] Garrisson-Estebe J . Tocsin pour un massacre: la saison des Saint-Barthélemy. P., 1968. P. 196–197. См. также ее полемику с Натали Дэвис в Past & Present, где она даже усилила акцент на классовом характере этого преступления: Garrisson-Estebe J., Davis N . Zemon, "Debate: The Rites of Violence. Religious Riot in Sixteenth-Century France" // Past & Present. 1975. № 67. May. P. 127–135. .

Совсем недавно Барбара Дифендорф и Дени Крузе уверенно заявили, что насилия мотивировались в большей мере религиозным пылом, чем классовыми трениями. Хотя и разными путями, оба пошли дальше теории Натали Дэвис об "обрядах насилия" и показали, что религиозные расправы на религиозной почве проистекали, по Дифендорф, из локальных противоречий между двумя конфессиями (крайне обострившихся после того, как по политическим мотивам зимой 1571/72 гг. власти сняли католический крест, возведенный на месте разрушенного гугенотского дома), или, по Крузе, в эсхатологической боязни конца света [135] Diefendorf B . Beneath the Cross: Catholics and Huguenots in Sixteenth-Century. Paris; New York, Oxford, 1991; Crouzet D. Les guerriers de Dieu: La violence au temps des troubles de religion, vers 1525–vers 1610. Seyssel, 1990. 2 vol. Idem. La nuit de la Saint-Barthélemy: Un rêve perdu de la Renaissance. P., 1994. . Хотя акценты расставлены у них по-разному, Дифендорф и Крузе выявили остроту межконфессиональной розни после Сен-Жерменского мирного эдикта 1570 г. В тех городах, где гугеноты и католики с трудом сосуществовали в течение десяти лет, страсти настолько накалились, что двор не мог не сознавать возможность взрыва, по выражению Барбары Дифендорф, "от малейшей искры" [136] Diefendorf B . Beneath the Cross. P. 92. .