Дмитрий Мишин - Сакалиба (славяне) в исламском мире в раннее средневековье

Данная проблематика получила развитие в небольшой по объему пятой главе («Культура и духовный мир слуг- сакалиба ») третьей части монографии Д. Е. Мишина. «…Рабы- сакалиба , — пишет он, — совершенно особое явление, и сведения об их культуре и духовном мире заслуживают отдельного исследования» (С. 300), впрочем, весьма непростого из-за скудной информативности источниковой базы.

Оказавшись в неволе, сакалиба активно усваивали арабский язык. Однако мусульманские авторы в ряде случаев указывают на то, что они говорили и на родном языке. По мнению Д. Е. Мишина, этот «язык сакалиба » мог представлять собой, с одной стороны, смесь различных славянских диалектов в тех случаях, когда сакалиба являлись выходцами из разных «племен» и местностей Славии. С другой стороны, «язык сакалиба », вероятно, вобрал в себя немало слов, обозначавших специфические восточные реалии, из арабского (можно думать, что в некоторых регионах — и из других языков, в Машрике, например, из персидского).

Одновременно с овладением арабским языком происходила исламизация рабов- сакалиба . Это обстоятельство объясняется тем, что бóльшую часть невольников- сакалиба составляли язычники, христиан среди них было сравнительно немного (С. 300–301). А язычников, согласно установлениям Корана, правоверные мусульмане должны были либо уничтожать (что по меньшей мере глупо по отношению к собственным рабам), либо обращать в ислам. Принимать другую религию могли и сакалиба — христиане (С. 301), чего от них как «людей договора» (о содержании термина см. далее) в принципе жестко не требовалось.

Несмотря на глубокие изменения в духовной сфере, слуги- сакалиба продолжали сохранять элементы своей культуры, и не только язык. Например, ал-Джахиз (около 767–864/65 или 868/69) в «Книге о животных» писал, что многие рабы- сакалиба «рассказывали ему, что в их стране змеи забираются на коров и сосут их молоко, отчего коровы слабеют или даже околевают. Этот мотив довольно популярен в славянских поверьях и сказаниях». В другом фрагменте своего сочинения ал-Джахиз отмечал, что «рабы- сакалиба хорошо играют на струнных инструментах, и это, естественно, наводит на мысль о славянских гуслях» (С. 303–304).

При всех различиях сакалиба — выходцев из разных частей Славии — имеются выразительные примеры того, что они все же осознавали себя единой общностью. Так, слуга- саклаби по имени Хабиб написал не дошедшую до нас «Книгу побед и успешного противоборства с теми, кто отрицает достоинства сакалиба». Имеется свидетельство о том, что в ней излагались редкие истории из жизни сакалиба и приводились сочиненные ими стихи. Согласно другому известию, в своей книге Хабиб «резко и бескомпромиссно защищал своих» от нападок.

«Сделанные наблюдения приводят к следующему пониманию культуры и духовного мира слуг- сакалиба . Попав в мусульманское общество и живя в нем, они, естественно, стали его частью и усвоили арабский язык, ислам и что-то из мусульманской культуры. В то же время они не растворились в этом обществе, сохраняли свой язык и некоторые элементы родной культуры. Выделяясь среди мусульман, они сознавали себя особой общностью… Все это заставляет нас видеть в сакалиба отдельную группу населения исламского мира, которая своим своеобразием заслуживает самого внимательного изучения» (С. 306).

Уже упомянутая третья, и наибольшая по объему, часть монографии посвящена слугам- сакалиба . Ее открывает глава, в которой рассматриваются вопросы о том, откуда и какими путями невольники- сакалиба попадали в исламские страны. Таких путей имелось несколько. Один из них пролегал через Германию и Францию в мусульманскую Испанию.

Столкновения франков и славян происходили уже в VIII ст., но с 805 г. они сменяются крупномасштабной экспансией с запада, направленной против славян Центральной Европы: чехов, сорбов, лютичей и других. К середине IX в. слуги- сакалиба регулярно появляются в источниках по Андалусии, а немногим позже и по Северной Африке. «Попытки восстановления начальных этапов истории поставки невольников- сакалиба в исламский мир неизбежно приводят… к хронологическому рубежу начала IX в.»: с этого времени германо-славянские войны «начали давать первых пленников, и невольников- сакалиба стали отправлять на продажу в Андалусию» (С. 139). Д.Е. Мишин выделяет следующие источники поступления рабов-славян из центральноевропейского региона: плен как результат походов и набегов германцев и внутриславянских вооруженных столкновений (этот путь попадания в рабство он считает особенно важным); скупка работорговцами зависимых славян-крестьян у немецких феодалов; похищение славянских детей и их продажа собственными родителями. К указанным автором следует добавить еще один источник: продажа в рабство преступников (см.: С. 171; применительно к раннесредневековой Болгарии см.: [10. С. 164]).

На центральноевропейско-испанском пути работорговли, которым славянские рабы (в том числе привозимые из Руси) попадали в мусульманские страны, она велась преимущественно иудейскими купцами-рахданитами. Господствующее положение рахданитов в работорговле явилось следствием их общего преобладания в торговле исламского мира с Европой в IX–XI вв. Это доминирование объясняется двумя основными причинами. Во-первых, «в результате арабских завоеваний из международной торговли ушли многие греческие и сирийские купцы, бывшие дотоле главными конкурентами рахданитов». Во-вторых, общая враждебность в VIII–XI вв. двух миров, христианского и исламского, во многом обусловленная религиозной нетерпимостью, вела к тому, что западноевропейские купцы из соображений безопасности редко посещали страны Востока, и наоборот. «Иудеи… в этом отношении были в лучшем положении: в мусульманских странах они пользовались статусом «людей договора» (к ним относились христиане и иудеи, они не подлежали насильственному обращению в ислам и должны были либо воевать с мусульманами, либо добровольно принять ислам, либо, проживая на территории мира ислама и сохраняя свою веру, платить специальный налог — джизйю . — М.В .) и, следовательно, некоторой правовой защитой; в Европе, несмотря на спорадические преследования, они также могли жить и торговать». При этом иудей-купец из мусульманских стран мог рассчитывать на поддержку иудейских общин, разбросанных по европейским городам, а иудеев-купцов из Европы принимали их единоверцы на Востоке (С. 143).

Определенные трудности для деятельности рахданитов создавала позиция западноевропейской, подчинявшейся Риму, церкви, специальными решениями неоднократно запрещавшей продавать иноверцам невольников-христиан (С. 143–146) (то же отношение к продаже рабов-христиан еврейским купцам прослеживается во взглядах и действиях чешского святого — Войтеха (около 962–997) [11. C. 213 и след.]). Однако эта позиция церкви не распространялась на невольников-язычников, в том числе славянских.