Дмитрий Мишин - Сакалиба (славяне) в исламском мире в раннее средневековье

Данный фрагмент основывается на географических воззрениях, согласно которым Окружающее море (океан) соединяет со Средиземным пролив, протянувшийся от Крайнего Севера до Константинополя. Автором этой концепции был, скорее всего, ал-Балхи. Отдельные ее элементы можно встретить у ал-Истахри [101], но законченный вид идея пролива приобретает именно у Ибн Хаукала [102]. Что представляет собой этот пролив? Чтение фрагментов целесообразно дополнить изучением составленной Ибн Хаукалом карты мира [279, карта между с. 16 и 17]. Мы видим на ней широкий водный путь, пересекающий земли сакалиба и приходящий к Трапезунду, а оттуда — к Константинополю. При этом в местности, указанной как страна сакалиба , от пролива отделяется большой рукав, идущий в сторону земель русов, булгар, буртасов и хазар и заканчивающийся неозначенным морем. Думается, такие сведения можно интерпретировать лишь одним образом. Речь идет о крупных реках Восточной Европы. «Рукав», идущий от русов к хазарам и впадающий в море, — Волга, сам пролив — Днепр и тот путь, который купцы проделывали, добираясь до его истоков. Вся эта картина основана, очевидно, на сведениях о торговле купцов-русов на пути «из варяг в греки» и, возможно, в конечном счете восходит именно к их рассказам. В древнерусских географических представлениях истоки Днепра и Волги находились в одной местности — Оковском лесу. «Днъпръ… потече из Оковьскаго леса, — читаем мы в «Повести временных лет», — и потечеть на полдне. «…» Ис того же лъса потече Волга на въстокъ, и вътечеть семьюдесять жерелъ в море Хвалиськое» (то есть Хазарское, Каспийское море) [19, с. 11–12]. Ибн Хаукал, видимо, располагал какими-то сведениями о плаваниях русов по Днепру и Волге. О Волге он пишет много, называя ее даже «рекой русов» [279, с. 22]; днепровский путь был ему известен менее. Но, исходя из наших знаний о плаваниях купцов-русов, мы можем объяснить, почему Ибн Хаукал представляет дело именно таким образом. От Балтийского моря и Ладоги купцы по небольшим рекам добирались до верховий Волги и Днепра и направлялись, соответственно, в Волжскую Булгарию и Византию. Зная об этом, Ибн Хаукал чертит карту рек таким образом, что Волга и Днепр смыкаются. С чисто географической точки зрения, такой рисунок — нонсенс, но представление Ибн Хаукала приобретает смысл, если мы предполагаем, что он знал, что из определенного места одни купцы-русы идут по Волге, другие — по Днепру. Далее, завершаясь у Трапезунда, то есть на Черном море, путь по Днепру начинался у моря Балтийского, то есть у части Окружающего моря. Создавалась, таким образом, иллюзия прямого водного пути из Балтийского моря в Черное, и именно этот водный путь, как представляется, имеет в виду Ибн Хаукал, говоря о проливе, идущем от Окружающего моря к Константинополю.

Таким образом, пролив, о котором говорит Ибн Хаукал, следует идентифицировать с днепровским водным путем (аналогию ему составляет Тана'ис ал-Мас'уди). Но, по словам восточного географа, пролив пересекает страну сакалиба , деля ее на две части. Отсюда сакалиба следует идентифицировать с народом, живущим по берегам Днепра, в стране, откуда приходят русы. Здесь возможна только одна идентификация — славянские племена Руси. Далее, если судить по карте, земли сакалиба простираются вплоть до границ рум (в данном случае под этим названием понимаются все европейские христианские народы).

Но такой вывод немедленно наталкивается на возражение. У Ибн Хаукала андалусцы совершают набеги на страну сакалиба со стороны Франции, Галисии и Италии. Именно это высказывание побудило Р. П. А. Дози, Э. Леви-Провансаля и следующих за ними ученых считать, что слово сакалиба означало (как у Ибн Хаукала, так и у других авторов) невольников из Европы вообще [455, т. 3, с. 59; 522, т. 2, с. 123–124] [103]. Действительно, о набегах людей, именовавших себя андалусцами, на указанные Ибн Хаукалом страны мы знаем и по другим источникам, но утверждать, что из этих рейдов охотники за рабами приводили славянских невольников, нельзя. Невольники из Галисии — пленники андалусцев, взятые ими в войнах против христиан северной Испании, невольники из Франции и страны лангобардов — пленники андалусских пиратов из Фраксинетума [104]. Что касается невольников из Калабрии, то их могли ввозить и пираты из Фраксинетума и арабы с Крита, потомки переселенцев из Андалусии, изгнанных из Кордовы ал-Хакамом I (796–822) после «мятежа в пригороде» 818 г. [105]; они тоже занимались морским разбоем. Об этих пиратах в мусульманском мире хорошо знали, и Ибн Хаукал, по-видимому, говорит именно о них. Налицо, таким образом, противоречие с предложенной нами географической локализацией.

Как объяснить это противоречие? Думается, что противоречие следует видеть не между локализацией сакалиба и сведениями о набегах андалусцев, а между различными частями сочинения Ибн Хаукала. С одной стороны, сакалиба у Ибн Хаукала четко отделяются от невольников, приводимых из Галисии и Франции. Последних Ибн Хаукал не называет сакалиба ; в том же фрагменте испанские христиане именуются рум [279, с. 106]. С другой стороны, перечисляя привозимые из Магриба товары [106], Ибн Хаукал вновь упоминает о невольниках- сакалиба , о которых пишет: они — из страны сакалиба , а привозят их через Андалусию [279, с. 94]. Таким образом, Ибн Хаукал говорит в одном фрагменте о двух разных явлениях — ввозе невольников- сакалиба из «страны сакалиба » и ввозе невольников, не называемых сакалиба и подходящих более под категорию рум , из Франции, Италии и земель лангобардов. Но почему он делает это? Судя по географии Ибн Хаукала, сведения о Европе были у него крайне скудны: никаких описаний европейских стран мы в трактате «Сурат ал-Ард» не находим. Ибн Хаукал отличает сакалиба от европейских христиан, но о Европе (и о работорговле в ней в частности) он осведомлен очень слабо — тем более, что в Европе поставкой невольников в Андалусию занимались в основном иудеи, а источники информации у Ибн Хаукала были мусульманские. Будучи лишен информации о Европе, Ибн Хаукал мог объяснить появление невольников- сакалиба в Андалусии единственно на основе имевшихся у него сведений, иначе говоря, предположив, что андалусцы проникают в земли сакалиба и охотятся там за невольниками. Ибн Хаукал, таким образом, действительно ошибается, но ошибка его состоит не в том, что название сакалиба он якобы применяет к латиноязычным жителям Европы, а в том, что он отождествляет набеги андалусцев на соседние страны с работорговлей, в результате которой в Андалусию поступали невольники.

На другую половину земель сакалиба , по словам Ибн Хаукала, совершают набеги хорасанские гази . История этих набегов будет проанализирована ниже (см.: часть III, гл. 1). Представляется, что гази следовали по маршрутам купцов, отправлявшихся из Булгара, то есть двигались по Оке или по пути из Булгара в Киев. На этих путях они встречали славян, прежде всего кривичей и вятичей, которые в IX–X вв. активно заселяли Рязанскую землю [373, с. 121–124; 346, с. 198–200].