Геннадий Литаврин - Раннефеодальные государства на Балканах VI–XII вв.

Наиболее яркой спецификой государственной структуры сравнительно с византийской и болгарской отличалась Хорватия. Как во всяком другом раннефеодальном государстве, в котором на длительное время сумела сохранить свои позиции местная родоплеменная знать, процесс формирования централизованного государства затянулся в Хорватии на несколько веков, создание столичного аппарата власти осталось незавершенным. Не было и единой столицы; с трудом упрочивался принцип наследственности власти. На утверждение или выборы государя оказывали сильное влияние собрания знати, присвоившие также себе функции до того долго сохранявшихся народных собраний. Прежде чем было достигнуто единство государства, вспыхивали междоусобия между членами династии. Трон захватывали и высшие сановники государя (баны).

Рыхлость структуры была характерна и для провинциального управления: существовало одновременно два вида власти — местных жупанов, хранивших традиции племенных княжений, хотя и формально подотчетных государю, и его собственных наместников, не всегда, видимо, имевших возможность употребить свои полномочия. Хотя административные районы в X в. уже не совпадали с бывшим племенным делением, они не стали в полном смысле провинциями единого государства: в каждом таком районе формы управления имели местную специфику. Единая система организации власти на местах утвердиться не смогла.

В несомненной связи со слабостью центральной власти находился крайне медленный, растянувшийся более чем на два века процесс утверждения христианства: определяющую роль в этом деле центральная власть в Хорватии стала играть едва в первой четверти X в.

Сербские княжества IX–XI вв., а затем и единая Сербия рубежа XII–XIII вв., занимали и в географическом смысле, и в рассматриваемом здесь аспекте срединное положение между Болгарией и Византией, с одной стороны, и Хорватским государством — с другой. В периоды объединения почти всех сербских земель в единое государство (под эгидой Дукли-Зеты во второй половине XI в. и в конце XII — начале XIII в.) оно, видимо, обладало сравнительным единством управления и развитой системой власти в центре и на местах. Однако ранее, в IX–X вв., медленно преодолеваемые традиции племенного партикуляризма обусловили в ходе оформления государственности появление системы политического полицентризма: возникли и долго сохранялись шесть независимых друг от друга княжеств. Внутри каждого из них были сильны родоплеменные пережитки, была велика роль местных жупанов, созывались народные собрания, влиявшие на судьбы трона. Патримониальный характер княжеской власти был в Сербии выражен отчетливее, чем в Хорватии, но и здесь троном овладевали иногда узурпаторы, хотя и при вмешательстве внешних сил (Византии). Напряженные междоусобия, династические смуты обусловили в отдельные периоды (до XII в.) чрезвычайное усиление политического влияния латинского духовенства далматинских городов. Упрочение наследственных прав на трои приводило нередко, как, впрочем, и в Хорватии, к разделам государства между сыновьями умершего государя. Возникла тенденция к закреплению прав на эти уделы за представителями разных ветвей правящего дома. Происходило выделение из рамок единого государства и новых формирующихся княжеств (Босния). В целом, однако, временная победа центробежных сил в конце XI в. уже не сопровождалась столь ярко выраженным полицентризмом, какой имел место в конце IX–X в. Тем не менее как о подлинно централизованном государстве о Сербии можно говорить лишь для конца раннефеодального периода (конец XII — начало XIII в.).

Что касается далматинских городов, общественно-политическая организация которых постепенно эволюционировала по пути формирования городских республик-коммун (даже в условиях признания городами сюзеренитета Сербии, Хорватии или Королевства Венгрия), то никаких данных о каком-либо их влиянии на формы общественной жизни и управления внутренних городов Хорватии и Сербии не имеется, хотя их воздействие на хозяйственное развитие и политическую ситуацию в этих странах несомненно.

Таким образом, можно, по всей вероятности, констатировать, что в аспекте государственно-политической структуры раннефеодальные страны Балканского региона представляют два явственно различавшихся субрегиона — византийско-болгарский и хорватский, тогда как третий, сербский субрегион обладал некоторыми чертами второго и, в большей мере, первого.

Перейдем теперь к рассмотрению результатов проведенного авторами исследования с двух других точек зрения: во-первых, с точки зрения осмысления причин, обусловивших различия в темпах становления и развития раннефеодальных балканских государств, и, во-вторых, с точки зрения оценки места и значения в особенностях формирования классовых структур на Балканах элементов старого (в одном случае рабовладельческого, в другом — первобытнообщинного) общественного строя и результатов синтеза институтов этих двух формационно различных систем, каждая из которых в период тесного взаимодействия находилась в стадии разложения.

I. Как показал анализ конкретного материала, темпы социально-экономического и государственно-политического развития балканских пародов зависели в целом от трех групп факторов: 1) различия в хозяйственно-социальной, общественно-политической и этнокультурной структуре между славянскими военно-территориальными объединениями ко времени расселения славян на землях Балканского полуострова; 2) демографические, экономические, социальные и природные особенности различных областей полуострова, имевшие здесь место к моменту их заселения славянами; 3) конкретные внутренние и внешнеполитические условия, в которых у разных групп славян совершался процесс этнополитической консолидации и упрочения органов государственной власти.

Останавливаясь ниже последовательно на каждой из названных трех групп факторов, рассмотрим лишь наиболее существенное, следуя при этом, разумеется, заключениям авторов соответствующих глав.

1. Видимо, следует решительно отказаться от допущения, что хотя бы часть славян, с которыми в Подунавье в конце V–VI в. столкнулись византийцы, представляла собой мигрирующие племена кочевников. Этой гипотезе противоречит вся совокупность археологических и современных той эпохе письменных источников. Следовательно, и общественная структура славянских племенных союзов в корне отличалась от кочевнической, отражая социально-политические установления оседлого земледельческого общества периода разложения строя военной демократии. Скотоводство занимало большое место в их хозяйственной деятельности, однако предполагаемый переход к пастушеству в VI — начале VII в. был свойствен, по-видимому, только для части славян (трасса движения которых проходила через Карпаты или в их предгорьях) и только на ограниченный период.