Геннадий Литаврин - Раннефеодальные государства на Балканах VI–XII вв.

В условиях неравной борьбы с Византией сохранявшие независимость Славинии истощали свои материальные и людские ресурсы, постоянные войны вели к консервации общественной структуры, к замедлению эволюции и в конечном счете к завоеванию и постепенной ассимиляции населения Славиний.

Существенно иной была ситуация, сложившаяся в Мисии и Малой Скифии, на территории между Балканским хребтом и Дунаем. Наиболее крупным среди славянских союзов здесь был союз «Семь родов», в который, видимо, входили как «склавины», так и анты, сохранявшие в союзе свою племенную структуру, имевшие собственных вождей и обладавшие автономией во внутренних делах (северы). Возможно, союз «Семь родов» имел статус федератов империи, т. е. обязывался защищать дунайскую границу от аваров. Есть основания утверждать, что на этой территории не было ни собственно византийских войск и гарнизонов, ни имперской администрации. Иначе говоря, связи местной славянской аристократии с Константинополем вряд ли являлись прочными. По существу самостоятельному развитию местных Славиний (прежде всего союза «Семь родов») содействовала и естественная географическая изоляция данного района, огражденного со всех сторон горами, морем и крупной рекой. Хотя опасность утверждения безраздельной власти империи в этом районе была вполне реальной (византийцы уже считали Мисию и Малую Скифию подконтрольной Константинополю территорией), процесс консолидации военно-территориальных славянских союзов происходил здесь, как показали последующие события, весьма быстрыми темпами накануне появления орды Аспаруха.

Таким образом, рассмотрение и третьей группы факторов позволяет, как нам кажется, прийти к заключению, что условия оформления государственных форм жизни общества были с конца VI до конца VII в. наиболее благоприятными на северо-востоке Балканского полуострова.

Завершая раздел заключения о причинах различий в темпах становления раннефеодальных государств на Балканах, мы должны, однако, констатировать, что все сказанное выше касается лишь начального этапа общественного развития славян на Балканском полуострове, лишь вопроса о причинах в различии темпов становления государственности у разных групп поселившихся здесь славян. В целом, видимо, можно в этом отношении сделать наиболее общий вывод, что находившиеся примерно на одинаковом уровне развития славянские племенные союзы ко времени их появления у границ Восточноримской империи через два — два с половиной столетия пребывания на ее территории уже существенно различались между собой по степени зрелости своей социально-политической структуры. Главная причина этого — различие конкретных условий, в которых славяне оказались в пределах Балканского полуострова.

Действие этого фактора прекратилось позднее, уже в период упрочения и развития образовавшихся раннефеодальных славянских государств на Балканах. Мы не ставим здесь задачу еще раз проанализировать особенности внешнеполитических условий, в которых в течение VIII–XII вв. находились южнославянские государства. Соответствующие обобщения на этот счет уже сделаны в VIII главе. Отметим только, что и для этого периода выводы, сделанные выше относительно третьей группы факторов, сохраняют свою силу. А именно: по крайней мере вплоть до середины X в. ситуация в целом была наиболее благоприятной (так же, как и ранее) для Болгарского государства, несмотря на его непосредственное соседство с могущественной Византийской империей. Хорватские княжества (Далматинская Хорватия и княжество на Саве) лишь изредка и эпизодически обретали условия для независимого развития: здесь устанавливалось то византийское, то франкское господство. В течение трехсотлетия — с начала IX до начала XII в. (т. е. до присоединения хорватских земель к Королевству Венгрия в 1102 г.) только на несколько десятилетий во второй четверти X и во второй половине XI в. — Далматинская Хорватия и Славония объединялись в единое государство. Еще в более трудных условиях в с начала IX в. до 80-х годов XII в. происходило развитие сербских княжеств, за господство над которыми соперничали Болгария и Византийская империя, попеременно устанавливавшие здесь свою власть на большей части сербских территорий.

II. Вопрос о причинах общего и особенного не в темпах развития южнославянских государств, а в самой их внутренней структуре также до некоторой степени связан с проблемой внешнего (франкского, византийского, венецианского) влияния на эти государства. Однако основополагающее значение в этом отношении, прежде всего в дифференциации форм и институтов социально-политической системы разных южнославянских народов, имело не внешнее влияние, а особенности внутренних условий и специфика синтеза общественных порядков «варварского» и восточноримского мира, институтов первобытнообщинного и позднерабовладельческого строя, вступивших в тесное взаимодействие в тот период, когда оба эти строя и сами институты находились в стадии интенсивного разложения.

Общее для всего Балканского полуострова составляло при этом то, что славяне заняли территории с более высокой производственной культурой и в сфере земледелия, и в области ремесла. Наиболее отчетливые формы континуитет прежней производственной деятельности имел в приморских районах, где сохранились сравнительно компактные массы автохтонного населения. По темпам и интенсивности усвоения его производственного опыта славянами на первом этапе преимущество принадлежало сельскому населению: городские формы жизни в подлинном смысле слова еще долго оставались чуждыми славянам. Однако местные формы землепользования и землевладения отражали более высокую стадию развития социальных отношений и мы вправе предполагать, что повышение уровня развития производительных сил в славянской деревне в результате тесного общения с автохтонами обусловило ускорение перехода от большесемейной и земледельческой общины к соседской. А этому обстоятельству следует, видимо, придавать весьма серьезное значение: в соседской общине прекращались периодические переделы пахотной земли, она переходила в собственность общинника, становилась аллодом. Тем самым закладывались основы для быстрого развития процесса имущественной и социальной дифференциации, т. е. в конечном итоге для процесса классообразования, основного условия становления государственности. Если не упускать из виду факт всеобщего господства у славян земледелия еще до поселения на Балканах, причем земледелия не только подсечно-огневого, но и пашенного, а также факт овладения ими металлургией железа, то станет понятным быстрый выход славян в новых условиях в области массовых производственных занятий на уровень местного автохтонного населения. Недаром археологи не могут констатировать какие-либо существенные отличия уже для VIII в. в орудиях труда местного и пришлого (славянского) населения. Все это, несомненно, не могло не отражаться на темпах социально-экономического и общественно-политического развития.