Андрей Прокопьев - Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648

Если в Баварии борьба с протестантизмом лишь временами находила отзвук на ландтаге, где большинство сословных групп поддерживало идею реставрации, то иначе складывалось положение в Австрии, где как раз большинство дворянства выступало на стороне евангелической Реформации. Для местной герцогской власти важнее было взломать единый фронт протестантской оппозиции, в первую очередь дворянства, и лишь потом перейти к физическому вытеснению протестантизма. Не рискуя прибегать к открытой конфронтации, Фердинанд и Матфей использовали весь арсенал своих правовых полномочий, прежде всего раздачу титулов и аноблирование, обусловливая их переходом в католическое вероисповедание. Дополнительный толчок был задан хаосом крестьянских восстаний 1594–1597 гг., вынуждавших протестантское рыцарство теснее блокироваться с католическими властями. В итоге был достигнут впечатляющий перелом: к началу XVII в. подавляющее большинство дворянских семейств оказалось в лоне католицизма. Только на этом решающим этапе были предприняты репрессивные меры против остатков протестантского населения в городах. В 1601–1602 гг. большинство его покинуло австрийские владения. С 1588 г. стала обязательной форма католической присяги горожан, а в 1598 г. были отменены все постановления Брукской пацификации. Евангелический приход отныне ограничивался лишь кругом нескольких дворянских фамилий.

Различия двух представленных моделей Контрреформации отнюдь не исчерпывали весь спектр нюансов, имевшийся в различных уголках Империи. Весьма разным было соотношение светской и духовной инициатив. Баварская модель, основанная на решающим влиянии светских князей, была рецептирована в ближайших землях, например в маркграфстве Баден-Баден, где изначально жесткий диктат княжеской власти выступал главным проводником рекатолизации. Этому немало способствовал фактор прямого патронажа Виттельсбахов: будущий маркграф Филипп I Баден-Баденский был племянником Альбрехта V и воспитывался при мюнхенском дворе, привнеся в свои земли готовые формулы реставрации. Но в ряде случаев наблюдалась и решающая инициатива духовенства. В Тироле, по мнению Г. Р. Шмидта, мы сталкиваемся с совершенно уникальным примером, когда энергичная деятельность прелатов по осуществлению тридентских постановлений привела фактически к полной ликвидации светского патронажа.

В целом, однако, реставрация в духовных владениях, особенно тех, которые лежали на границе протестантских земель, шла сравнительно медленно и со сбоями в отличие от крупных светских территорий.

д) Итоги католической конфессионализации . Католицизм нашел в себе силы к середине XVII в. вернуть значительную часть бывших своих анклавов. Рекатолизации подверглись: вестфальские и везерские епископства Оснабрюк, Мюнстер, нижнесаксонский диоцез Гильдесгейм, епископство Падеборн, частично земли кёльнских и трирских архиепископов, аббатство Фульда и Айхсфельд, территория Лаузица, западная Пруссия и Эрмланд. На юге этот процесс затронул большую часть бывших католических епископств: Вюрцбург, Бамберг, Майнц, Вормс, Аугсбург, Констанц, Страсбург, а также маркграфство Баден-Баден, Пфальц-Нойбург, графство Фюрстенберг, Вальдбург, Гогенцоллерн, Хельфенштейн, Монфор, множество имперских рыцарских сеньорий, равно как и владения Немецкого ордена. На нижнем Рейне католической церкви удалось вернуть часть земель Юлих-Бергского герцогства. Из имперских городов католицизм утвердился в Кёльне, Ахене, Гмюнде, Гегенбахе, Кайзерсберге, Розгейме, Констанце, Роттвейле и некоторых других.

Сложнее обстоит дело с выяснением итогов католической конфессионализации как широкого социального процесса. Единой точки зрения среди историков сегодня не наблюдается. Речь может идти лишь о самых общих выводах, поскольку региональный материал, с одной стороны, еще мало исследован, с другой — часто дает весьма специфическую картину, затрудняющую создание общей панорамы. По вопросу укоренения католических форм духовной жизни среди светского общества и духовенства различаются две точки зрения. Г. Р. Шмидт, подытоживая исследования коллег (Э. В. Цееден, А. Хан), считает, что полная победа тридентского католицизма в практике и воззрениях духовенства наступила лишь в 1600–1650 гг., в светских территориях — много позже, ок. 1700 г. В последние годы наметилось желание более осторожно трактовать результаты католического обновления. Э. В. Цееден предпочитает говорить об окончательном торжестве светской и духовной конфессионализации лишь в XVIII в. А. Шиндлинг указывает на 1648 г. как на важнейший рубеж, подводивший итоги предшествовавшей реставрации в политико-правовом аспекте, но отмечает, что процесс укрепления тридентского католицизма продолжался и после Тридцатилетней войны. Ввиду множества региональных отличий историки все больше пытаются типологизировать данные по отдельным регионам. А. Шиндлинг выделяет две фазы католической конфессионализации: раннюю, берущую свое начало от первых попыток реставрации в середине века (Бавария), и позднюю, охватывавшую рубеж XVI–XVII вв. (Австрия, Богемия). В. Циглер, принимая эту схему за основу, усложняет ее. По его мнению, следует говорить о различных типах в соответствии с различными критериями: различие в статусе княжеской власти (светская или духовная), в моделях проведения конфессионализации (насильственная или мирная), в исходных позициях (более или менее благоприятствовавших католицизму). Но в итоге все эти типы интегрировались в начале XVII в. в общую модель «барочного католицизма», показывая широту возможностей в осуществлении церковной реформы и реставрации в каждом отдельном случае. Во всяком случае, в целом успешные преобразования в католических землях содействовали сближению католической Германии с Римом, образуя составную часть католической Европы. Множество нитей связывало немецкий католицизм с европейским. При всей специфике и региональных отличиях эту общность невозможно отрицать.

Разные точки зрения мы наблюдаем и при оценке темпов и результатов реформ в отдельных социальных сферах. В области реформирования клира и упорядочения службы заметен скепсис историков. Петер Ланг , исследовавший протоколы церковных визитаций южнонемецких диоцезов, пришел к выводу лишь о частичных успехах реформы на 1600 г. Относительно жесткий контроль чувствовался в сфере морали и нравственности (запрет азартных игр, алкоголя) и при отправлении литургии и таинств. Введение строгого целибата, улучшение качества проповедей, наконец, серьезное изучение катехизисов прослеживается лишь в первой четверти XVII в. П. Ланг говорит о поэтапной реформе, при которой вначале стремились усовершенствовать основы богослужения и обряды, а лишь затем переходили к контролю за образом жизни и профессиональной подготовке духовенства. Работы Алоиза Хана , выполненные на материале северозападного католического духовенства, во многом согласуются с негативным тезисом П. Ланга. А. Хан также считает, что образование священников и качество исполняемых ими обязанностей оставляло желать лучшего даже в конце XVII в. В целом мнения этих историков согласуются с общими выводами X. Йедина, считавшего, что преобразования в рядах духовенства состоялись лишь в начале XVII в., а сами тридентские реформы шли в Германии достаточно медленно. Отчасти итоги дискуссии подвел Ганс Георг Молитор , предложивший считать католическую конфессионализацию в Германии совершенно особым явлением, имевшим много отличий от классического стандарта, завещанного Тридентом. В этой связи он подчеркнул, что в Германии собственно с самого начала не было тридентских реформ как таковых: речь идет о множестве различных моделей, причем в делом — с очень медленными темпами преобразований.