Андрей Прокопьев - Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648

Габсбурги были «первыми среди равных» с точки зрения авторитета и традиционных прав на корону, а по территориальным владениям — самой крупной династией Империи. Непосредственная конфигурация их земель не претерпела существенных перемен во второй половине XVI в.: как имперские династы Габсбурги не расширили свой наследственный блок между 1555 и 1618 гг. Однако были изменения иного порядка — внутрисемейные разделы и появление новых зависимых территорий. Решающее значение имел договор 1564 г ., поделивший австрийские владения Дома между сыновьями Фердинанда I. Младшему сыну эрцгерцогу Фердинанду II достался Тироль, Передняя Австрия, Эльзас, Зундгау, Брайсгау и австрийская Швабия, среднему Карлу — внутренняя Австрия со Штирией, Каринтией и Крайной, Максимилиану (впоследствии — императору) — Верхняя и Нижняя Австрия с богемской и венгерской коронами. Инсбрукская линия угасла в 1595 г. ввиду отсутствия у Фердинанда законных наследников из-за его морганатического брака. Но установив ленный патронаж, старшие Габсбурги имели возможность управлять Инсбрукскими владениями вплоть до 1667 г., когда Тироль вновь (и теперь — навсегда) перешел к императорскому Дому. Семейный ландшафт Габсбургов отличался пестротой и заключал в себе весьма разные, не только по модели политического устройства, но даже по этническому и языковому профилю земли. Славяноязычная Крайна сочеталась с традиционно ориентированным на Швабию и имперский юг Тиролем, земли богемской короны св. Венцеля — с Венгрией и австрийскими аллодами. При подобном раскладе сил было ясно, что самим императорам необходимо было искать точку опоры в пункте, располагавшемся ближе к центральным владениям Империи, который бы выступал одновременно центром наследственных земель, метрополией старшей ветви и крупнейшим городом самой Империи. Прага подходила для этой роли больше всего. Уже Максимилиан II считал этот город главным центром своих владений, а Рудольф II в 1583 г . окончательно перевел туда свой двор. Вплоть до 1614 г., на протяжении свыше четверти века, Прага вновь — и в последний раз в имперской истории — блистала в качестве главной резиденции. Тем самым правящая ветвь Дома ближе связывала себя с богемской короной, соответственно — с богемскими проблемами. Бесспорно, за счет этого император — и географически и политически — сближался с Центральной Германией, с тамошними ведущими династами. В лице Максимилиана II и Рудольфа II Габсбурги вновь осязаемо присутствовали в сердцевине Империи. Но диалектика была такова, что укрепляя свое присутствие «в Империи», старшая ветвь неизбежно дистанцировалась от австрийских и тирольских родственников. Правительственная инициатива на местах переходила в руки родни, чем дальше — тем больше, пока, наконец, в ходе «распри братьев» в начале XVII в. именно младшие, периферийные линии не восторжествовали над правящей ветвью. Конфликт между эрцгерцогом Матфеем и его братом Рудольфом II был, помимо всего прочего, поединком между созревшими в крупную величину «тыловыми» владениями и богемским центром.

Династические разделы имели и другую сторону. Усилившаяся территориализация ослабляла единство, но одновременно и содействовала формированию пограничной клиентелы в лице прелатов и дворянства Тироля, концентрировавшегося при инсбрукском дворе, дворянства западной Венгрии и Австрии — в Вене и Граце, наконец, чешских магнатов — вокруг рудольфинского двора в Праге. Постепенно, с перерывами и с перебоями, разворачивался процесс консолидации правительственных сил и ресурсов вокруг региональных центров. В огромной мере этому способствовала Контрреформация, осуществленная с успехом в австрийских землях к началу XVII в. В итоге в начале XVII в., за исключением Богемии, переживавшей острый внутренний кризис, Габсбургам удалось почти повсеместно упрочнить свою власть, тем самым подготовив создание в будущим единого, достаточно сильного блока наследственных земель на юго-востоке Империи. Задача эта, собственно, и была решена Фердинандом II в огне Тридцатилетней войны.

Очевидно, следует согласиться с теми немецкими историками, которые полагают Веттинов самым влиятельным и могущественным княжеским Домом Империи кануна Реформации. В начале XVI в. им принадлежало сразу несколько светских и духовных княжеств, руководство Немецким орденом и имперский викариат по землям Саксонского Права. Не случайными кажутся и успехи Реформации в первые годы после выступления Лютера: Фридрих Мудрый мог гарантировать относительную безопасность евангелических общин у себя в Саксонии, пользуясь особой близостью с имперским престолом и своим бесспорным влиянием в курфюршеской коллегии (предвыборная борьба за корону в 1519 г.). Однако большего после Реформации Веттинам добиться не удалось: переход в евангелическую конфессию лишил их возможности занимать кафедры престижных духовных общин, как, например, Магдебурга, Гальберштадта или Майнца, в борьбе за которые инициатива перешла к Гогенцоллернам. Дрезден и Виттенберг вынужден был ограничиться лишь администрацией «доместицированных» епископств (Майссен, Наумбург, Мерзебург), окончательно секуляризованных в правление курфюрста Августа I (1553–1586). Доступ в католические церковные структуры для дрезденских властителей был закрыт, что побуждало дрезденских курфюрстов быть активными лишь на уровне светских династических связей. В отличие от предреформационного времени усиливалась близость с северонемецкими протестантскими Домами, а также со скандинавскими протестантскими королевствами. Традиционными брачными партнерами Веттинов становятся с середины XVI в. мекленбургские Ободриты, бранденбургские и прусские Гогенцоллерны, датский королевский Дом, померанские властители, позже — голштинские герцоги. Тезис Ф. Пресса о конфессиональной изоляции династов прекрасно иллюстрируется браками сыновей и дочерей альбертинских курфюрстов. Веттины на целых полтора века, вплоть до 1717 г., были изолированы от южнонемецкой католической элиты!

Конфессионально-династический фактор, однако, действовал в условиях исторической близости Саксонии с богемскими землями Габсбургов. Партнерство двух могущественных Домов имело давние традиции. Различие в вероисповедании не препятствовало активной роли дрезденских курфюрстов в имперской политике. Принципы лютеранской политической этики и территориальные амбиции альбертинских курфюрстов в порубежных с Богемией землях обрекали их на тесное сотрудничество с Габсбургами, не нарушенное Реформацией и конфессионализацией второй половины века. В русле прежде всего имперской лояльности рисуется деятельность знаменитого в саксонской истории «отца» Августа I (1553–1586).