Андрей Прокопьев - Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648

Впрочем, развитие самих протестантских вероисповеданий шло разными путями. Если социальная диаспора утраквизма не претерпевала существенных изменений, значительно исчерпав себя с XV в., то лютеране, богемские братья, сторонники Богемского вероисповедания пытались расширить ареал своего влияния. Тридентский католицизм пока еще находился в «оборонительном», более скромном положении, но и он не терял надежды на возрождение. В структурах Империи Богемия являла собой пример явно поздней конфессионализации с мощным конфликтным потенциалом, таившимся в еще не достигших границ своего роста религиозных движениях.

Помимо собственно религиозной специфики, важность имела адаптация конфессий к сословной структуре богемских земель. Там традиционно очень сильными были позиции дворянства — рыцарства и «господ» в противовес малому удельному весу городских общин. Дворянство превращалось в главного вершителя конфессиональных судеб страны. Но в конце века стал заметен раскол в его рядах. Основная масса исповедовала протестантскую догму в ее разновидностях: примерно из 1400 дворянских родов около 1000 были протестантскими. Меньшая часть выступала носителем католицизма. Среди самых видных защитников католической конфессии мы видим Розенбергов, Лобковичей, Слават. При этом, однако, католическое меньшинство находилось под особой протекцией короля и выдвигалось на важнейшие административные и придворные должности. Среди всех прочих, несомненно, выделялась фигура старшего канцлера королевства Георга фон Лобковича, который был одним из главных советников при дворе сперва Рудольфа, а потом и Матфея, и родственница которого Поликсена фон Лобкович впоследствии вошла в число самых ярких ревнительниц католической веры в Богемии. Вместе с тем протестантское большинство не являло в религиозном отношении всецело однородную массу. В первое десятилетие XVII в. все более заметной становилась эволюция «богемских братьев» в сторону кальвинизма. Расширялись контакты между лидерами радикального крыла богемских протестантов с Пфальцем и австрийскими протестантами. Прочные позиции богемского дворянства были очевидны, но в его рядах имелась заметная религиозная дифференциация, влиявшая на отношения с короной.

Дарование Рудольфом в 1609 г. «Грамоты величества» означало окончательное признание за дворянством ведущей силы в стране. Городские общины не брались в расчет, и сам по себе этот документ превращался лишь в юридически оформленный компромисс с сословной элитой. Речь никоим образом не шла об общегражданском, тем более национальном уложении. Главными статьями провозглашались право свободного исповедания конфессий всеми непосредственными вассалами короны, право на строительство церквей в поместьях, учреждение школ и осуществление церковного патронажа . Позднее было узаконено создание органа, призванного гарантировать предоставленные свободы: был создан совет из 24 «защитников», или дефензоров, которому надлежало следить за соблюдением означенных свобод в коронных землях.

Важность здесь имел не столько сам по себе акт дарования привилегий сословиям, хотя он и лежал в контексте династической борьбы в Габсбургском Доме и свидетельствовал о расшатывании позиций короны. Принципиальное значение имело предоставление подданным короны, не бывшим в статусе имперских чинов, религиозных свобод, что шло вразрез с положениями Аугсбургского мира в Империи, согласно которым лишь субъект Империи, в данном случае — только король Богемии, мог определять религию своих вассалов. Они же, будучи земскими чинами, обязаны были следовать вере своего государя. Тем самым были поставлены под сомнения важнейшие основы функционирования аугсбургской мирной системы. Если в Венгрии последствия концессий 1606 г. были нивелированы достаточной удаленностью самого королевства от имперского ядра и имели лишь региональное значение, то в Богемии складывалась совершенно иная ситуация: чешские земли образовывали « имперскоблизкую » зону и религиозно-политические движения здесь имели все шансы стать «достоянием» общеимперских интересов.

Новая модель отношений, узаконенная «Грамотой Величества» в 1609 г., являлась своеобразным сигналом к ревизии аугсбурсгких принципов в немецких землях. Протестантские силы Империи, особенно кальвинисты-радикалы, нашли в «Грамоте Величества» повод к пропаганде такой ревизии, и в этом заключался главный разрушительный вклад богемского компромисса 1609 г. В лице штатгальтера Верхнего Пфальца Христиана Ангальтского, правой руки гейдельбергского курфюрста, и лидера австрийских дворян-радикалов Георга Эразма Чернембыля явились политики, сознательно и целенаправленно использовавшие уступки богемскому дворянству для строительства планов дальнейшего ослабления правительственных структур католической Империи.

Эхо 1609 г. не смолкло там, где оно раздалось, — в землях св. Венцеля. Мощным раскатом пронеслось оно по всей Империи, вызвав встречный отзвук в рядах имперских сословий. Теперь, после 1609 г., Богемия имела все шансы стать полигоном для испытания на прочность системы 1555 г.

Другим уровнем кризисных процессов был уровень высших имперских учреждений , судебных и общесословных, чья работа в условиях раздиравших Империю религиознополитических противоречий становилась проблематичной уже на исходе XVI в. К концу же правления Рудольфа II работа высших имперских органов оказалась и вовсе полностью парализованной.

Первые годы царствования императора обозначили продолжение традиционной линии предшественников, стремившихся опереться на мнение общесословного форума — рейхстага и пытавшихся поддерживать авторитет судебных и правительственных институтов. Даже первый крупный конфликт, имевший под собой очевидную религиозную подоплеку, вокруг кёльнской архиепископской кафедры в 1582–1583 гг. не затронул серьезным образом работу высших учреждений. Кёльнский спор стал, очевидно, последним, который удалось погасить в обычном правовом русле. Но постепенно стали давать о себе знать кризисные симптомы.

Наметился паралич, развивавшийся от отраслевых учреждений к общеимперским. В его основе лежала новая вспышка общих религиозно-политических противоречий.

Первым органом, оказавшимся под ударом, стал камеральный суд . Согласно принятым в 1555 г. положениям, деятельность суда должна была регулярно контролироваться особой ревизионной комиссией, назначавшейся императором и состоявшей из имперских чинов. Среди прочих место в комиссии принадлежало и магдебургскому архиепископу. С 1564 г. в качестве администратора секуляризованного архиепископства в комиссию входил маркграф Бранденбургский Иоахим Фридрих, хотя, будучи светским лицом и протестантом, он обязан был покинуть руководство магдебургской метрополией, сообразуясь с «духовной оговоркой» тотчас после перехода в протестантизм и своего избрания. Кроме того, в качестве властителя архиепископства он получал место в имперском княжеском совете на рейхстаге. И Максимилиан II, и Рудольф в первые годы своего правления смотрели сквозь пальцы на присутствие протестанта во главе духовного княжества. Однако вскоре поднялись протесты католиков, в лице архиепископа Майнцского и герцога Баварского потребовавших удаления маркграфа из княжеского совета под угрозой прекращения своего участия в работе рейхстага. Под давлением католиков и отчасти — из собственного желания строго следовать букве религиозного мира Рудольф отказался утверждать новый состав комиссии, требуя ухода бранденбургского князя. Имперское право было на стороне императора и католиков, тем более что секуляризованным было объявлено архиепископство, в 1552 г. бывшее католическим княжеством, и потому вообще не подлежавшее секуляризации. Вспыхнул жаркий спор с протестантами, отказывавшимися в противном случае принимать участие в работе комиссии, надлежавшей быть укомплектованной паритетным образом — наполовину из католиков, наполовину — из протестантов. До 1588 г. комиссия, однако, собиралась, и дело с проверкой камерального суда продолжалось. Но в том году император решился окончательно настоять на требованиях имперского права. Комиссия не смогла более собраться и тем самым автоматически блокировалась работа суда в Шпейере: множество дел лежало не разобранными, а уже принятые судебные решения не могли вступить в силу. Этим пользовались прежде всего сами имперские сословия, в некоторых случаях не заинтересованные в принятии законных решений по искам. В 1594 г., казалось, нашли выход, устраивавший всех: комиссию решили распустить, а ее полномочия передать специальному комитету рейхстага, который должен был приступить к ревизии судебных актов. Тем самым была бы устранена проблема светских администратур: рейхстаг был сам полномочен избрать из своих рядов чины для работы в комитете. Хотя в юридическом аспекте подобное решение страдало существенным изъяном (в Аугсбургских постановлениях была предусмотрена только работа ревизионной комиссии), чины все же решились игнорировать букву закона во имя стабильности. В 1596–1597 гг. рейхстаг поддержал проект, комитет был создан и приступил к работе. Правда, конфессиональная пропорция в нем была еще менее благоприятна для протестантов, чем в комиссии, и потому последние с самого начала тормозили ревизию судебных актов. Лишь в 1601 г. вновь вернулись к обсуждению этого вопроса.