Денис Хрусталёв - Ледовое побоище в зеркале эпохи [Сборник научных работ, посвященный 770-летию битвы на Чудском озере]

В 1259 году магистр и братья-рыцари Ливонского ордена жаловались римскому папе на то, что епископы, не имевшие права отлучать от церкви самих членов ордена, совершают это под разными предлогами в отношении его служащих; среди поводов для отлучения значилось и их занятие торговлей. Папа в этом вопросе стал на сторону ордена и запретил ливонскому епископату подобный произвол [820]. Видимо, торговая активность ордена на внутреннем рынке к середине XIII века достигла таких масштабов, что епископам, желавшим ограничить ее в себе в своих интересах, понадобилась столь жесткая мера воздействия как интердикт. Успехи ордена в этой сфере косвенно подтверждает и состояние его финансов. В 1258 году, например, он ссудил курляндского епископа Генриха довольно большой по тем временам суммой в 50 рижских марок под залог его земель [821]; задолженность курляндской епархии, скорее всего, сыграла не последнюю роль в процессе ее инкорпорации в орденское государство.

Из всего вышесказанного следует, что уже на начальной стадии своего существования Ливонский орден, руководствуясь собственной выгодой, проводил политику поддержания ливонской внутренней и особенно внешней торговли, в рамках которой осуществлялся товарообмен между немецкими землями и Русью. Судя по успехам развития русско-немецкой торговли, достигнутым во второй половине XIII века — учреждение и функционирование ганзейской конторы в Новгороде служит тому бесспорным доказательством, — экспансия ордена в пределах приграничных новгородских и псковских земель развитию русско-ливонской торговли особо не препятствовала. К тому же завоевательная политика ордена определенно совпадала с торговыми интересами Любека и главного его «стапеля» в Ливонии — Ревеля.

Проникновение ордена в Ижорский край было сопряжено с его борьбой за приграничную Нарву (Ругодив), основанную датчанами в 1255 году. Она являлась не только приграничной крепостью, но и городом с идеальными условиями для осуществления русско-ливонского и русско-немецкого товарообмена, поскольку имела водное и сухопутное сообщение с Ревелем и служила отправной точкой наиболее короткого и удобного сухопутного пути из Ливонии в Новгород [822].

Хорошо всем известные события 1240–1242 годов и победа над Ливонским орденом, одержанная Александром Невским на льду Чудского озера, не могли не отразиться на характере Русско-ливонских отношений последующих десятилетий. Принято считать, что в 50–60-х годах XIII века лидерство в них принадлежало Новгороду, который воспользовался этим для укрепления своих позиций в сфере международных рыночных отношений [823].

Как бы там ни было, но положение немецких купцов в Новгороде к середине столетия, по-видимому, действительно осложнилось. В конце 1250 года Любекские купцы направили датскому фогту Ревеля жалобу на «неправды и насилия» ( iniuria et violentia ), которые чинятся обитателям Немецкого подворья в Новгороде. Тот передал ее магистрату Ревеля, который в ответном послании заверил любечан в дружбе и выразил готовность помочь. К сожалению, характер этих притеснений не раскрыт, однако содержание письма дает пищу для размышлений: «Поскольку мы не хотим каким-либо образом быть отделенными от вашей общины, города и всех тех, кто желает вам блага, то готовы в делах праведных и честных, которыми вы заняты, и не только в вышеозначенном пункте, о котором вы нам написали, но и в тех, что касаются всего купечества, неустанно действовать вместе с вами, и поэтому мы должны сообща, подобно двум рукам, претерпеть крестную муку за ваши права, предоставленные вам блаженной памяти императорами и королями и скрепленные золотыми печатями, которые вы с нашего согласия переслали нам для последующего их утверждения нашим прославленным господином королем [Дании — М.Б., Е.К. ] и прочими благородных государями в целях их вечного соблюдения как духовными, так и светскими властями» [824].

Из приведенного фрагмента следует, что в Новгороде произошло нечто такое, что дало повод гражданам Любека говорить об ущемлении их привилегий, предоставленных самой высокой светской инстанцией католической Европы — императором Священной Римской империи. Речь идет, скорее всего, о привилегиях, полученных Любеком в 1186 году от Фридриха I Барбароссы, и среди прочего право беспошлинной торговли [825]. Благодаря договору с Готландом, заключенному в 1163 году тогдашним государем Любека Генрихом Львом, его граждане торговали беспошлинно в Висби [826]. У нас нет основания сомневаться в том, что и торговля на Готском и Немецком подворьях, которые в правовом отношении считались «дочерними предприятиями» заморских метрополий, купцы первоначально также не платили пошлин. Возможно, на рубеже 40-х и 50-х годов XIII века имели место введение той систему таможенных сборов, которая нам известна из более поздних источников [827].

Можно также предположить, что «пакости» в отношении любечан исходили не от самих новгородцев, чья заинтересованность в иноземной торговле не подлежит сомнению, а от княжеской власти. О жестком стиле правления князя Александра Ярославича новгородцы помнили долго, о чем свидетельствует их «докончание» 1266 года с братом Александра Ярославом Ярославичем («брат твои Александръ дѣлъ насилие на Новѣгородѣ» [828]). Наученные горьким опытом, в дальнейшем они старались посредством соглашений предотвратить княжий произвол и в докончании с тем же Ярославом от 1270 года среди прочих условий обозначили следующее: «А в Немецькомъ дворѣ тобе торговати нашею братиею; а двора ти не затворяти; а приставов не приставливати» [829]. Из этого ясно следует, что инициатором насильственных действий в отношении обитателей Немецкого подворья в прошедшие времена являлся именно князь.

О причастности княжеской власти к проблемам новгородской международной торговли и об их фискальной подоплеке свидетельствует торговый договор Новгорода, от имени которого выступали князь Александр Невский, его сын Дмитрий, посадник Михаил и тысяцкий Жирослав, с Готландом и немецкими городами, заключенный в 1262/1263 году. Иноземных купцов представляли послы Тидрик из Любека, Ольстен с Готланда и некто Шифорд. Последнего одно время считали посланцем всех ливонских городов, хотя еще Л.К. Гётц указал на несостоятельность этой гипотезы; сам он видел в Шифорде представителя немецкой купеческой общины Готланда [830]. Мы же, исходя из вышеприведенного письма ревельцев, где выражено их намерение в новгородских делах действовать совместно с Любеком, присоединяемся к мнению Е.А. Рыбиной, которая полагает, что в данном случае в переговорах по поводу торгового мира принимал участие представитель Ревеля [831]. Что касается содержания договора 1262/1263 года, то оно включало обоюдные заверения в непричинении друг другу «пакостей» и фиксировало размеры таможенных сборов с иноземных «гостей» [832].