Денис Хрусталёв - Ледовое побоище в зеркале эпохи [Сборник научных работ, посвященный 770-летию битвы на Чудском озере]

Роль Ливонского ордена, таким образом, не сводилась лишь к «милитаристским» поползновениям, направленным против русских земель. Та политика, которую он проводил в отношении немецкой торговли с Новгородом на первом этапе ее существования, безусловно, положительно воздействовала на ее развитие. Позже, на рубеже XIV–XV веков, Немецкий орден, включая его ливонское отделение, сам выступал в роли активного торгового партнера Господина Великого Новгорода [853].

Период монголо-татарского «ига» [855] принято считать временем, когда в государственную модель Руси/России была внедрена система восточного деспотизма. В научных исследованиях и общественном сознании сформирован устойчивый стереотип: русские князья под тяжестью ханского гнета, «выходного» серебра и даров на подкуп покорно едут на поклон к восточному владыке. В обмен на взятки, дань и демонстративное подчинение они получают инструменты и технологии управления в своих княжествах. Вполне закономерно, что в сознании возникает логический вывод: используя и внедряя эти технологии, русский князь становится подобен ордынскому хану — восточному тирану, а его княжество усваивает модель и принципы управления кочевого государства. По всем имеющимся признакам система ордынской государственности должна была оказать существенное влияние на развитие русских княжеств.

Немаловажную роль в оформлении системы подчинения Руси Орде отводится исследователями [856] князю Александру Ярославичу (Невскому). Причем, оценки данной роли оказываются диаметрально противоположными. Если В.Л. Егоров подчеркивает: «История возложила на плечи Александра Ярославича ответственнейшую задачу выбора направления политического развития Русского государства в его отношениях с Западом и с Востоком. И именно Александра можно и должно считать первым русским политиком, заложившим основы совершенно особого пути, который в полной мере начал осмысляться лишь в XX в. и получил наименование евразийства» [857]. В след за В.Л. Егоровым в новейших работах отмечается: «Действительно, с позиций сурового ригоризма восточная политика Александра Невского не так впечатляет, как гибель Михаила Черниговского, но направление было выбрано верно» [858].

Однако английский исследователь Дж. Феннел предлагает иную оценку: «Можно задать вопрос: привела ли проводимая Александром политика уступок (каковой она, несомненно, являлась) хоть к какому-нибудь улучшению положения русских при татарском господстве? <���…> вмешательство Александра в 1252 году, его роль в разгроме татарами двух его братьев фактически положили конец действенному сопротивлению русских князей Золотой орде на многие годы вперед» [859]. И.Н. Данилевский предлагает оценивать восточную политику князя Александра как инструмент усиления собственной власти: «опираясь на помощь монгольских ханов, Александр Невский закрепил деспотические традиции управления Северо-Западными землями Руси, заложенные его предшественниками» [860].

Однако сложившийся стереотип требует всесторонней проверки. Для решения этой проблемы необходимо, на наш взгляд, ввести показатели, которые исключат возможность для противоречивых трактовок, и предлагаемая статья — представляет первый шаг: статистическую обработку свидетельств источников о количестве времени, проведенного Александром Ярославичем при дворе ордынского хана.

Итак, на завоеванных монголо-татарами территориях южнорусских и казахских степей Чингиз-ханом было организовано удельное владение его старшего сына, в восточных источниках называвшееся Улус Джучи, а в русских синхронных источниках получившая наименование «Орда». На сегодняшний день Орда определяется как военно-административная организация у тюркских и монгольских народов. Другими словами перед нами не просто наименование страны: перед нами — форма организации кочевого или полукочевого государства.

Военное поражение, понесённое русскими княжествами во время вторжения монголо-татар в 1237–1241 году, привело к необходимости оформления отношений с каанами Монгольской империи, а затем — ханами Джучиева Улуса. Большинство исследователей отмечают, что русские княжества оказались непосредственно вовлечены в сферу политического влияния Орды. Как подчеркнул А.Н. Насонов, после покорения русских земель «непосредственная организация татарского владычества на Руси была в руках монгольской степной аристократии» [861]. А.Н. Никитин в своём исследовании, посвященном улусной системе Монгольской империи пришел к немаловажному выводу о том, что «русские земли не пользовались особым положением среди стран, завоеванных монголами. <���…> Наличие неесугеидских династий было нормой жизни и в имперских центрах Чингизидских ханств. Некоторые потомки подданных рода Чингиз-хана постепенно обретали всю полноту верховной власти» [862].

Первую поездку князя Александра источники фиксируют под 6754 (1246). Новгородская I летопись, в целом равнодушная к делам в Орде [863], особенно выделяет поездку собственного князя в ставку Батыя [864]. Именно тогда, в 1245–1246 годах большинство русских князей было вызвано в ханскую резиденцию для оформления вассальной зависимости и вероятного проведения переписи населения [865]. Вероятно, именно тогда впервые был поднят вопрос о форме зависимости Новгорода от Орды. Ведь Новгородская земля завоевана не была и имела право на сохранения независимости. Однако отец Александра, владимирский князь Ярослав Всеволодович, получил ярлык от Батыя на Киев и всю Русскую землю, включая Новгород — республика становилась неотъемлемой частью великого княжения Владимирского [866]. Тем не менее, данную поездку Александра Ярославича необходимо рассматривать в русле политики его отца, которого Батый отправил на курултай в Каракорум. На обратном пути князь Ярослав Всеволодович скончался: Плано Карпини свидетельствует, что он был отравлен матерью нового каана Гуюка Туракиной [867].

Как отметил В.В. Каргалов, «гибель великого князя Ярослава значительно усложнила обстановку в Северо-Восточной Руси» [868].

Первоначально владимирский стол занял следующий по старшинству Всеволодович — Святослав, «а Сыновци свои посади по городом, якож бе имъ отець оурядилъ Ярославъ» [869]. Однако в 1247 году «поеха Андрей князь Ярославич в Татары к Батыеви и Александр князь поеха по брате же к Батыеви» [870]. Ордынский хан «почтивъ ею и послы я г Каневичем» [871]. Таким образом, Бату переложил груз ответственности за решение дальнейшей судьбы русских княжеств на общеимперское правительство.