Анатолий Хазанов - Экспансия Португалии в Африке и борьба африканских народов за независимость (XVI–XVIII вв.)

После похода в Манику Баррету направился со своим войском в Чикоа, где, по слухам, находились серебряные рудники. Для этого ему предстояло пройти через земли монгас (вассалов мономотапы), которые, по словам Сантуша, были «расположены на южном берегу реки (Замбези), как и Сена и Тете».

Сантуш описывает монгас как «черных язычников, очень храбрых и самых воинственных из всех племен, которые жили тогда на этих реках, и поэтому они доставили великие трудности нашим завоевателям, с которыми у них было множество битв» [там же, с. 263]. По мнению некоторых исследователей, монгас были предками народности шона.

В боях с португальскими завоевателями монгас проявляли исключительное упорство и мужество. Особенно тяжелый характер носила трехдневная битва с монгас в июле 1572 г. к югу от Замбези между Сеной и Тете. Благодаря мушкетам, аркебузам и пушке 600 португальцев, поддержанных 200 африканцами, сумели нанести поражение 10–12 тыс. монгас, вооруженных луками, копьями и топорами [310].

Сантуш рассказывает, что перед сражением из рядов африканцев вперед вышла старая женщина, которая, бросив горсть пыли в сторону португальцев, заявила, что ослепит их всех, после чего их легко будет разбить и взять в плен. Благодаря этому обещанию колдуньи африканцы двинулись настолько уверенные в победе, что взяли с собой веревки, чтобы связать португальцев, как овец. Однако выстрелом из фальконета эта женщина была убита. «За это губернатор снял с шеи цепочку с талисманом и надел ее на шею главному канониру… Кафры же были крайне удивлены неожиданным событием и опечалены смертью своей колдуньи, на которую очень надеялись. Однако они были не так напуганы, чтобы оставить битву, но, наоборот, начали се и сражались очень храбро» [131, с. 264].

Описание этого инцидента мы находим и у Д. де Коуту, который подтверждает, что гибель колдуньи «не помешала кафрам обрушиться на наших людей… с неистовыми криками и воплями, размахивая своими мечами и дротиками, которые они называют помберас» [70, с. 376].

Баррету приказал подпустить наступавших плотными рядами монгас поближе, а затем с близкого расстояния открыть по ним огонь из фальконетов и ружей. По словам де Коуту, «этим залпом было убито столько людей, что поле покрылось трупами, а когда дым рассеялся, кавалерия и пехота атаковали приведенную в замешательство толпу кафров. Их рубили до тех пор, пока они не отступили, оставив на поле боя более шести тысяч трупов, не считая многих умерших в пути» [70, с. 377].

Второй бой два дня спустя был еще более яростным. Монгас использовали боевой порядок в виде полумесяца, который позже применяли и сделали знаменитым зулусы в борьбе с англичанами. Это принесло монгас блистательную победу. В третьем бою португальцы, число которых было значительно уменьшено войной и болезнями (главным образом сонной болезнью, вызываемой мухой цеце), были вынуждены защищаться за частоколом, затем отступить в Сену. Огромная армия, с которой Баррету начинал свою экспедицию, теперь уменьшилась до 180 человек. Это были уже не прежние блиставшие выправкой и верящие в легкий успех сытые и самонадеянные солдаты, а истощенные, больные, голодные люди, не думающие ни о чем другом, как только поскорее выбраться из «проклятого африканского ада». Через две недели после возвращения в Сену в мае 1573 г. Баррету заболел и умер от малярии. Его преемник Васку Фернандиш Омем, действуя в соответствии с особыми инструкциями, которые следовало вскрыть только в случае смерти Баррету, и советами иезуита Монкларуша, погрузил остатки разбитого войска на корабли и отплыл в Европу [83, с. 132; 281, с. 38].

Итак, первый этап войны Португалии против Мономотапы (1569–1573) закончился бесславно для португальцев. Колонизаторы на горьком опыте убедились, что захват золотых рудников — задача гораздо более трудная, чем они предполагали. По словам историка Даффи, «старый солдат Омем испытывал жгучую боль от толков по поводу провала знаменитой экспедиции» [281, с. 38]. Собрав новую армию более чем из 400 солдат, Омем, учитывая печальный опыт своего предшественника, решил достигнуть Маники не речным, а сухопутным путем.

В августе 1574 г. он отплыл в Софалу. Прибыв в этот порт, он направился к золотоносным землям Маники. Ему также предстояло пройти через земли вождя Китеве, который, по словам де Коуту, был «великим господином, самым могущественным из всех кафров в этих местах, за исключением мономотапы» [70, с. 387].

Чтобы задобрить этого вождя, Омем послал ему богатые подарки, прося разрешить ему пройти к рудникам. Однако правитель Китеве решительно воспротивился этому, поскольку, как сообщает источник, «он очень ценил торговлю португальцев, которая шла через Софалу и давала ему одежду и бусы, которые для этих кафров большее сокровище, чем для нас то, что собирался открыть губернатор, и он опасался, что, как только рудники будут открыты, все эти товары пойдут в королевство Чиканга, а он потеряет прибыли, получаемые от этого» [там же, с. 387–388].

Будучи не в состоянии воспрепятствовать продвижению конкистадоров силой оружия, Китеве, по свидетельству участника этих событий де Коуту, решил применить уже апробированную тактику и «приказал прятать все съестные припасы и уходить из всех краалей, где должны были пройти наши люди, а также засыпать все колодцы». Относившийся к африканцам со свойственным колонизаторам презрением, де Коуту в данном случае не может скрыть своего восхищения и изумления их изобретательностью и многозначительно добавляет: «Это показывает, что, хотя они кафры, они уж не такие варвары, чтобы не суметь использовать ту же стратегию, которую применяли короли Персии… когда в их королевство вторглись турки» [там же, с. 388]. После нескольких стычек с местными племенами Омем достиг заветной цели своей экспедиции и разбил лагерь недалеко от места, где находится современный Умтали. Здесь, как это видно из письма Омема королю, он в течение девяти дней исследовал рудники, вырыл 600 ям и взял образцы золота в слитках и в порошке [259, т. V, ч. 1, с. 95]. Осмотрев рудники, португальцы еще раз убедились, что без применения механизированного и квалифицированного труда добыча руды будет малоэффективной. Вернувшись в Софалу, Омем затем прошел на север. Португальцы проплыли на лодках по Замбези 150 лиг, оставив позади Сену и Тете. Когда река перестала быть судоходной, они двинулись по берегу и прошли еще 150 лиг, достигнув земель, принадлежавших сашурро. Запасшись там продовольствием, экспедиция шла еще 42 дня, пока не достигла района серебряных рудников в Чикоа. Омем добился от послов мономотапы передачи этих рудников в его собственность. Однако местный вождь Манаша отказался передать ему рудники, за что был схвачен и отправлен в Мозамбик. Сам Омем так описывал эти события в письме королю: «Туда прибыли три посла от мономотапы и отдали мне во владение все эти горы Бокиза и Чикоа. Они сказали сеньору Манаша, чтобы он немедленно отдал мне ямы, из которых добывают серебро, но тот не захотел это сделать, за что я его схватил… и держал в своей палатке закованного в цепи 16 дней». Манаша отказался сообщить врагам интересовавшие их сведения [259, т. V, ч. 1, с. 102]. Тогда португальцы предприняли интенсивные поиски серебряных рудников. Сантуш сообщает по этому поводу следующее: «Ни один кафр не осмеливался указать точное местонахождение рудников, ибо они очень боялись, что португальцы после открытия их отнимут у них земли и выгонят их, и потому они теперь все бежали, оставив страну португальцам, а также и для того, чтобы кто-нибудь из них не мог быть схвачен и принужден силой или пытками раскрыть тайну» [131, с. 282].