Анатолий Хазанов - Экспансия Португалии в Африке и борьба африканских народов за независимость (XVI–XVIII вв.)

Резиденцией капитана была крепость св. Себастьяна на коралловом острове Мозамбик. Эта крепость, построенная в 1558 г., была одной из сильнейших и важнейших португальских военных баз во всем «Государстве Индии». Крепость имела четыре сильно укрепленных бастиона, водохранилище, рассчитанное на полтора миллиона галлонов воды, и могла выдержать многомесячную осаду. Гарнизон крепости, согласно инструкции, должен был состоять из 100 солдат, одного канонира и пяти бомбардиров [212, с. 2–3].

В 1644 г. было внесено существенное изменение в административное устройство колоний в Юго-Восточной Африке. По рекомендации Совета по делам заморских владений Юго-Восточная Африка была поставлена под управление губернатора, который был приравнен в ранге к вице-королю Индии и был независим от него [там же, с. 115].

Попытки создания в Юго-Восточной Африке собственной администрации, независимой от вице-короля в Гоа, предпринимались еще в начале XVII в., однако тогда от них пришлось отказаться из-за необходимости оказывать более оперативную помощь португальцам, занятым захватом рудников Мономотапы и отражением голландских атак на восточноафриканском побережье. Это видно из следующего дошедшего до нас письма короля вице-королю от 10 марта 1618 г.: «40-я глава инструкций, которые по моему приказу были вам вручены, когда вы уезжали из Португалии, говорит о мотивах, побудивших меня тогда принять решение о том, чтобы крепости Мозамбик, Софала и Момбаса и крепости на реках Куамы и в горах Чикоа, где находятся серебряные рудники, уступленные мне мономотапой, были отделены от Государства Индии и чтобы был назначен губернатор, независимый от вице-короля… После вашего отъезда я приказал пересмотреть этот вопрос, ибо до тех пор, пока дела завоевания рудников не завершены, их разработка не начата и пока нельзя обрабатывать земли, будет более удобно не проводить это отделение, и чтобы лицо, посланное в эту экспедицию, было подчинено вице-королю Государства [Индии] и провизия могла доставляться более быстро и надежно, а желаемые цели были скорее достигнуты, не порождая надежды у врагов и не давая им возможности опередить нас. Поэтому я счел нужным принять решение о том, чтобы отделение было отложено» [137, т. IV, с. 130–131].

Все высшие должностные лица колониальной администрации назначались на срок не более трех лет и должны были возвращаться в метрополию тотчас же по прибытии их преемников. Такой порядок был продиктован стремлением королевской власти превратить колониальных чиновников в послушных исполнителей своей воли и гарантировать себя от каких-либо попыток колониальных функционеров выйти из-под повиновения метрополии.

Французский историк Э. Бем пишет в связи с этим: «Уже при Генрихе Мореплавателе был выработан характерный принцип всей португальской колонизации, а именно недоверие метрополии к колониальным функционерам высшего ранга, вследствие чего запрещалось посылать в колонии несколько раз одно и то же лицо и доверять высокую должность на продолжительный срок. Именно это недоверие заставило в 1515 г. отозвать Албукерки» [230, с. 42].

Эта постоянная смена высших функционеров колониального аппарата имела самые тяжелые последствия для колоний, которые были объектами непрекращавшегося административного произвола и хищнической эксплуатации со стороны чиновной бюрократии, стремившейся, в сущности, лишь к одному — к максимальному обогащению в возможно короткий срок.

Организация судебной власти в колониях была такой же, как в метрополии. Высшим судебным органом «Государства Индии» был Реласао — Верховный суд, состоявший из дезембаргадоров (главных судей). Контроль над судопроизводством в каждой отдельной колонии осуществляли коррежидоры, которым были подчинены выборные «обычные судьи» и назначаемые королем «судьи извне».

Органы местного самоуправления, созданные по образцу существовавших в Португалии муниципальных палат, играли в колониях значительно большую роль, чем в метрополии.

К органам местного самоуправления относились камары (муниципальные палаты), которые избирались общими собраниями белых горожан из числа самых состоятельных граждан. Делами палаты управлял сенат (или совет) палаты, в котором главную роль играли административные и судейские чиновники. Так, в муниципальной палате Луанды были представлены три инспектора финансов, два «обычных судьи» и прокурор, а также секретарь и казначей.

Муниципальная палата Луанды была создана еще в 1576 г. Паулу Диашем де Новаишем вскоре после основания им г. Луанды. Камара Луанды играла значительную роль в управлении Анголой. С ней не только считались, но и постоянно советовались губернаторы в чрезвычайных ситуациях, особенно по таким вопросам, как объявление войны или заключение мира с королем Конго [239, с. 115]. В 1651 г. для Анголы был назначен главный судья, который стал председателем муниципальной палаты Луанды. С 1722 г., когда в Анголу был назначен «судья извне», председательство перешло к этому судейскому чиновнику.

Благодаря своим исключительным привилегиям муниципальные палаты часто оказывались единственной реальной властью на местах. Более того, в XVI–XVII вв. этот могущественный институт в ряде колоний часто составлял серьезную оппозицию капитанам и другим высшим функционерам колониальной администрации. Бывали случаи, когда оппозиция муниципальных палат приводила к низложению губернаторов.

Например, камара Луанды сыграла в 1595 г. главную роль в низложении губернатора Франсиску де Алмейды и назначении на этот пост его брата Жерониму де Алмейды [там же].

Насколько была велика роль этого института в политической жизни колоний, можно судить по существовавшей тогда традиции, согласно которой вице-короли Индии и губернаторы колоний при вступлении в свою должность приносили присягу сохранять и уважать привилегии, которые имели муниципальные органы. Лишь после принесения этой присяги представители палаты вручали губернаторам или вице-королям ключи от ворот города. Эта своеобразная церемония вручения ключей губернаторам просуществовала в португальских колониях вплоть до XX в.

Члены палат широко использовали свое положение для личного обогащения. Муниципальные палаты с течением времени превратились в институты, имевшие не только политическое, но и большое экономическое значение. Как правило, они сами устанавливали продажные цены на местные товары, имели многочисленные источники дохода, получая их от оплаты всевозможных лицензий, налогов на рыночную торговлю, штрафов на лавочников, владельцев постоялых дворов, гостиниц, харчевен и уличных торговцев, нарушавших лицензии и установленные цены. Камара также облагала пошлинами импорт из Португалии и Бразилии вина, бренди, рома и других алкогольных напитков и имела долю в пошлинах на экспорт рабов — «черной слоновой кости», составлявший основу экономической жизни Анголы в течение 250 лет [там же, с. 115].