Николай Борисов - Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины

С начала 30-х годов XIV в. в летописи начинается ряд известий, привлекающих особое внимание в связи с интересующей нас проблемой.

К 1332–1334 гг. относится хорошо известный конфликт между Новгородом, и московским великим князем Иваном Даниловичем из-за «серебра закамского», следующим образом описанный в Новгородской Первой летописи: «В лето 6840… великыи князь Иван прииде из Орды и възверже гнев на Новъград, прося у них серебра закамьское и в том взя Торжок и Бежичькыи верх черес крестное целованье… В лето 6841. Прииде князь Иван в Торжок со всеми князи низовьскыми, и приела в Новъгород и сведе наместьникы, а сам седе в Торжьку от Крещениа и до Збора, теряя волость новгородскую. И послаша новгородци послы, зовуще в Новъгород: анхимандрета Лаврентиа, и Федора Твердиславля, Луку Валфромеева, и он молбы не приял, а их не послушал, а миру не дал, и прочь поехал… Того же лета послаша новгородци владыку Василья к великому князю Ивану с молбою; и приихал к нему в Переяславль с Терентием Даниловицем и с Данилом Машковицем, и давали ему 5 сот рублев, а свобод бы ся отступил по хрестьному целованию; и много моли его владыка, чтобы мир взял, и не послуша… В лето 6842… прииде из Орды жнязь великыи Иван Даниловиць; и послаша к нему новгородци Валъфромея Юрьевича, и ирия их с любовью. Той же зиме прииха в Новъгород князь великыи Иван Данилович, в четверток на мясопустной недели, месяца февраля в 16, на святого мученика Памфила» [386].

Будучи наиболее подробно изложен в цитированном тексте, рассказ о «закамском серебре» тем не менее не дает ясного представления о движущих пружинах конфликта, причинах его обостренно затяжного характера и неожиданного исчерпания. Двойной отказ новгородцам в мире и его заключение с третьим посольством демонстрируют несомненные этапы торга о серебре, но кажутся в то же время капризом великого князя, настолько немотивированными представляются его действия, как они изображены летописцем. Однако требование Иваном Калитой «закамского серебра» у новгородцев сразу же после его возвращения из Орды и заключение мира после еще одной поездки великого князя в Орду дали основание А. Н. Насонову проницательно догадаться, что просьба «закамского серебра» «вызвана была денежными требованиями Орды» [387].

Это предположение блестяще подтвердилось сообщением сравнительно недавно изданной по современному списку с копии XIX в. так называемой Коми-Вымской летописи. Под 1333 г. в ней имеется следующий текст: «Лета 6841. Князь великий Иван Данилович взверже гнев свой на устюжцов и на ноугородцов, почто устюжци и ноугородци от Вычегды и от Печеры не дают чорный выход ордынскому царю, и дали князю Ивану на черный бор Вычегду и Печеру, и с тех времян князь московской начал взымати дани с пермские люди» [388].

Значение этого текста не сводится к тому, что он разъясняет существо и ход конфликта между Новгородом и Московским великим князем. Гораздо важнее поставленный в нем знак равенства между ордынским выходом и черным бором. Догадка о тождестве этих понятий была высказана еще С. М. Соловьевым в 40-х годах прошлого века [389], сохраняя, однако, до сих пор характер гипотезы, но не окончательного утверждения. Рассмотрим с точки зрения цитированного сообщения Коми-Вымской летописи существующие сведения о черном боре.

Новгородская 1-я летопись под 1339 г. рассказывает: «В лето 6847… Ко князю же Ивану послаша Селивестра Волошевича и Федора Оврамова с выходом. Князь же приела послы свои, прося другого выхода: «а еще дайте ми запрос цесарев, чого у мене цесарь запрошал»; и они ркоша: «того у «ас не бывало от начало миру, а ты целовал крест к Новугороду по старой пошлине новгородчкои и по Ярославлим грамотам»… Той же зиме выведе князь яеликыи Иван Данилович наместникы свои из Новагорода, и не бе ему миру с Новымгородом. В лето 6848. Преставися князь великыи Иван Данилович на Москве… В то же лето прииде князь Семеон из Орды и наела на Торжок дани брати, и почаша силно деяти. Новоторжьци же прислаша с поклоном в Новъгород; и послаша Матфея Валфромеевича, и Терентия Даниловича с братом, и Валфромея посадница сына Остафьева, и Федора Авраамава с полкы; и ехавши, иэгониша Торжок без вести, и изимаша наместьников Михаила князя Давыдовица, Ивана Рыбкина сына, и борцов, Бориса Сменова сына, и жены их и дети, и ековаша я. И седеша месяць в Торжыку, город утвердивше, а ко князю послаша преже того Кузьму Твердиславля из Новагорода с жалобами: «еще не сед у нас на княжении, а уже бояре твои деют силно». И посылаху в Новъгород ис Торжьку, что быша новгородце всели на коне в Торжок; и не восхотеша чернь. Посем же видевше новоторжци, даждь не прибудет из Новаграда рати, въеташа чернь на бояр, а ркуще: «почто есте новгородцов призвале, и они князя изымале; нам в том погинути». И съкрутившеся в брони, нашедши силою на дворы, выимаша у воевод наместьникы княжи и борци и жены их, и новгородцов выпровадиша из города; а бояре новоторьакыи прибежаша в Новъгород толко душею, кто успел; а домы их разграбиша и хоромы розвозиша, а Смена Внучка убиша на веце, потом и села их пуста положиша… Той же зиме прииде князь Семеон с полкы на Торжок со всею землею Низовьскою; новгородци же почаша копити волость всю в город, а ко князю послаша владыку и Авраама тысячкого с иными бояры, и доконцаша мир по старым грамотам, на всей воли новгородчкои, и крест целоваша; а князю дата бор по волости, а «а новоторжцех 1000 рублев; бяше же ту и митрополит; и приела князь наместьник в Новъгород» [390].

Здесь снова черный бор поставлен в прямую связь с ордынским выходом, а конфликт вызван тем, что вопреки крестоцелованию выход увеличен. Новгородцы не возражают против обусловленного традицией выхода и сами везут его к великому князю, но отказываются давать «другой выход» — «по цесареву запросу». Лишь новоторжекие события вынуждают их подчиниться. А. Н. Насонов в этой связи отмечает: «Историки правильно предполагали, что «черный бор» изменялся в зависимости от «запросов» [391]. Нельзя только смешивать его с «выходом» [392]. Вторая половина этого положения представляется не очень ясной. Требование Иваном Даниловичем «другого выхода», на мой взгляд, отражает его намерение провести еще один черный бор вслед за только что собранным, в нарушение обусловленных сроков.

Обращает на себя внимание участие, как и в 1333 г., «всей земли Низовской» в походе под Торжок: отказ новгородцев в выплате дани «по запросу» затрагивал интересы других русских земель, которые вынуждены были бы в случае новгородского успеха разверстать по себе и долю Новгорода в этом «запросе».

Очередной конфликт из-за черного бора возникает в 1385 г.: «В лето 6892… Той зимы приехаша от князя Дмитриа с Москвы боляре его черного бора брать по Новгородцким волостем: Феодор Свибло, Иван Уда, Олександр Белевут и инии боляре. И тогда ездеша бол яре Новгородцкии на Городище тягатся с княжими боляре о обидах, и тюбегоша с Городища на Москву Свиблова чадь, а об обидах неправы не учинив, а инии осташася Низовци в городи добирати черного бору. В лето 6893 Василеи Дмитриевичь ходи в орду…» [393].